Читаем Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» полностью

И в прошлом[1170] 203‐м году сказана нам, холопем твоим, служи[ть] вам, великим государем, в городех[1171] погодно[1172]. А в том же году, будучи под Азовым, умышлением еретика иноземца Францка Лефорта, чтоб благочестию великое препятие учинить, чин наш, московских стрелцов, подвед под стену безвременно, и ставя в самых нужных х крови местех, побито множество. Ево ж умышлением делан подкоп под наши шанцы, и тем подкопом он побил человек с триста и болши. Ево же умыслом на приступе под Азовым, что посулено было по десяти рубл[ей] рядовому, а кто послужит, тому повышение чином честь, и на том приступе, с которую сторону мы, холопи твои, были, тут побито премножество, что ни лутчих. А что мы, холопи твои, радея тебе, великому государю и всему п[ра]вославному христианству, город Азов говорили взять привал[ом], и то он отставил. Да он же, не хотя наследия нашего, христи[ан]ского, видеть, самых последних удержав под Азовым октября до 3‐го числа, а ис под Черкаскова 14 число пошел ст[епью], чтоб нас, холопей твоих, и до конца всех погубить. И, идучи, в той твоей государевой службе ели мертвечину, и премножество в той степи нас пропало[1173].

И в прошлом 204‐м году, в другом походе[1174], будучи мы, холопи [твои], на твоей, великого государя, службе под Азовым при бытности боярина Алексея Семеновича Шеина город Азов поможе[нием] (Л. 53 об.) Божиим июля 19‐го числа привалом взяли[1175].

И оставлены город строить. И, вшед в город 205‐го году августа 6‐го числа, все мест[о] азовское розчистив, и по наряду город земляной новой и р[ов] делали, и в совершенстве учинили, а работали денно и нощно во весь год пресовершенною трудностью. И по твоему, великого государя, указу июня 24 число мы, холопи твои, из Азова выведены, и сказано нам итить к Москве. И по вестям были [мы], холопи твои, в Змеове, в Ызюме, в Цареве Барисове, на Моя[цком] в самой последней скудости и нужде. И по твоему, великого государя, указу ис тех мест[1176] в нынешнем 206‐м год[у] сентября 21 число велено нам, холопем твоим, итить [на твою ж], великого государя, службу в полк к боярину и воеводе ко князю [Ми]хаилу Григорьевичю Рамодановскому в Пустую Ржеву, в За[во]лочье, не займая Москвы[1177].

И мы, холопи[1178] твои, радея тебе, ве[ликому] государю, в тот полк шли денно и нощно в самую последнюю нужду осенним путем и пришли чють живы. И, будучи на полском рубеже, в зимнее время в лесу в самых нужных местех, мразом[1179] и всякими нуждами утеснены, служили, надеяся на твою, великого государя, милость. И июня 2‐го числа по твоем[у], великого государя, указу велено все полки Новгороцкого розряду роспустить. А боярин и воевода князь Михаила Григорьевич Рамодановской нас, холопей твоих, вывед по полкам ис Таропца, велел рубить, а за что, того мы, холопи твои, не вед[аем][1180].

Да мы же, холопи твои, слыша, что в Московском государстве чинитца великое строхование, и от того городы затворя[ют рано], а отворяют часу в другом или в 3‐м, и всему мо[сковскому] народу чинитца наглость[1181]. Да нам же слышна, что идут к Москве немцы[1182]. И то, знатно, последуя брадобритию и табаку, всесовершенное благочестию испровержение. Аминь!

РГАДА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 12. Ч. 60. Л. 53 – 53 об. Опубл.: Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1859. Т. 3. С. 171–172; Восстание московских стрельцов. 1698 год (Материалы следственного дела): Сб. документов / Сост., автор историко-археографического обзора и комментариев А. Н. Казакевич; под ред. В. И. Буганова. М., 1980. С. 39–40.

<p>Приложение № 6</p><p>1698 г. июня 17 (27). – Донесение австрийского посла Кристофа Игнаца фон Гвариента императору Леопольду I</p><p><emphasis>(подготовка текста и перевод Е. А. Лисицыной и П. И. Прудовского)</emphasis></p>

(F. 104) Duplicat von 27sten Juni aus Moscau 1698.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука