Русский Бог (СИ)

- Так ты же  - сам глава русской церкви.  Со времён Петра вы, цари, патриархов отменили. И церковью и миром правите… У себя и исповедуйся.

- Не юродствую отец, тошно мне.

- Постишься?

- Пощусь.

          Нагнув голову царя, Фотий поставил его на колени, накрыл епитрахилью.

- Ничего не говори. Сам всё знаю. Лишь подтверждай… Ты императора Павла, отца своего, в сговоре с офицерами ради венца царского погубил?

- Грешен, батюшка…

- Ты мать свою, императрицу Марию Фёдоровну, чтобы советами не докучала, ядом извести хотел, да не получилось?

- Грешен, батюшка…

- Ты жене своей, Елизавете, с Нарышкиной, с другими гулящими бабами изменял?

- Грешен, батюшка…

- Ты победу себе над Бонапартом приписал, когда её для тебя народ русский одержал?

- Грешен, батюшка…

- Дальше не спрашиваю. Твои четыре главных греха… « Ныне отпущающе… и во веки веков…Аминь.»,- тихо запел монах. – Вставай.

          На глаза царя навернулись слёзы. Он рыдал непереставая:

- Тошно мне, батюшка. Тошно. Помру в этом году, чувствую. Помру. До рождества следующего не доживу…

- Не пищи, аки щенок. Тошно оттого, что душа за преступления болит, раз; оттого, что царица с китайцем-лекарем и немцами травит тебя, как мать свою, Марию Фёдоровну, травил ты, два. Жена твоя, Елизавета Алексеевна, сама царицей быть желает. В блуде погрязла, а пример ты с Нарышкиной и другими полюбовницами показал…

          Царь порывисто схватил Фотия за рясу:

- Откуда всё знаешь, старец? Ведь если клевещешь на императрицу, не сносить тебе головы…

- Проверь питие своё. Туда царица с китайцем медленный яд сыплют,- Фотий отстранил царя, - Куда уж тут клевещешь! Божественное провидение мне дадено! А потом, - Фотий прищурился,- …мальчишку - пажа, помнишь, что при убийстве отца твоего, императора Павла, присутствовал?

- Мальчишку?..- Александр напрягся,- Да, да…Мальчишка, паж… был там такой. Пален ещё умертвить его предлагал, чтоб не разболтал про преступление, а я спас…

- Ты меня тогда спас, а я тебя теперь спасу…

- Так…- царь схватил Фотия за плечи.- Мальчишка, паж… Глаза… такие же пронзительные глаза…Орлов тогда ещё называл твою фамилию…

- В миру осталась моя фамилия. Искать её не надобно.

- Орлов умер… Но жив Аракчеев, он, быть может, помнит, - продолжал шептать Александр, неотрывно, по-сумасшедшему вглядываясь в Фотия.

- Не надо замешивать Аракчеева, - в голосе монаха дрогнул металл. Я храню твои тайны и прошу не бередить мои.

          Они замерли, всматриваясь друг в друга, встретившиеся почти через четверть века.

- Зачем в театр приходил? – спросил Александр.

- Чтобы предостеречь тебя приходил, - отвечал Фотий.

                                                *  *  *

- Чудеснейшая прогулка! Чудеснейшая! – весело говорил Александр Павлович. – Прокатиться через весь Васильевский остров до Чёрной речки и назад… Какая прелесть! Дорогая! – Александр прижался к Елизавете.- С тех пор , как по совету Фотия, я прогнал твоего тибетского лекаря с его травами и начал питаться лесными ягодами и плодами, пить исключительно родниковую воду, Фотий стал пробовать прежде каждое моё блюда, здоровье моё значительно окрепло,- император нёс лукошко с брусникой и поочерёдно кушал ягоду за ягодой. Его веселье сдержанно поддерживал лишь Фотий. Елизавета Алексеевна и Аракчеев казались недовольными. Lise  морщилась.

- Святой отец! – Аракчеев тронул за рукав Фотия. -  Я поздравляю вас с повышением. Были архимандритом, стали митрополитом. А всё благодаря государю. Он второй месяц в вас души не чает. ..

- Шура! – Николай Павлович нежно склонился к своей болезненной большеглазой жене, вздохнул. – Сегодня я опять буду вынужден не ночевать дома. Выпуск в Пажеском корпусе, Я обязан присутствовать на церемонии. Потом бал… Боюсь что придётся заночевать…

- Так второго дня был выпуск в пажеском корпусе, и ты не ночевал. Николя…

- То был выпуск в Кадетском, сердце моё.  Ты опять перепутала. Я бы охотно взял тебя с собой, но знаю, твоя болезнь не переносит бессонных ночей….

- Хорошо, Николя. Делай, как  знаешь. Мне всё хорошо, что хорошо тебе, - тихо, послушно сказала Александра.

- Золотце моё, - Николай сжал руку жены. – Ох, обязанности, обязанности!

          Дело было весной. Лёд на Неве тронулся и сошёл. Почки на деревьях лопнули и распустились листья.  Было время пикников, верховых и экипажных прогулок.