Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Красные (алые) тамги он относит к категории «второразрядных». Вместе с тем исследователь отмечает, что «второразрядность красной тамги была относительной». Не скрепляя послания к могущественным зарубежным правителям, «она была в конечном счете тем же высочайшим официальным государственным знаком, но имеющим, по сравнению с другими, более универсальными, например, с синими, относительно специальное назначение», заверяющее, в том числе, «жалованные акты указно-договорного характера».[1065]

Нам представляется, что вопрос о «значимости» тамг надо ставить принципиально по-иному, нежели определять их «перво- или второразрядность». Каждый цвет фиксировал, как кажется, не иерархию документа, а соответствующее его назначение. В этом ряду все цвета были равны между собой, но предназначались для разных целей. Красный (алый) цвет, таким образом, имел в представлениях монголов тоже определенную значимость-предназначение, и отнюдь не «второразрядное». Этого и не могло быть, ибо тамга — удостоверительный знак ханского достоинства со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Вместе с тем красный цвет в ряде случаев имел преимущество перед другими в межгосударственных отношениях. Так, в переписке он пользовался «особым почетом… как цвет счастья, торжества и любви к людям».[1066]

Красный цвет печати-тамги мы видим и на грамотах ханов русским митрополитам. Ярлыки «с алою тамгою» выдавались ханами Бердибеком в 1357 г. и Тюляком в 1379 г. соответственно митрополитам Алексею и Михаилу-Митяю.[1067]

В то же время ханша Тайдула скрепляла ярлыки «нишаном».[1068] Эту разницу в «оформлении» ярлыков объяснил М.А. Усманов. В XIV в. существовали, видимо, пишет он, различия «между квадратным и перстневым знаками, первый назывался тамгой, второй нишаном. На это намекают данные "митрополичьих" ярлыков, в которых знаки ханов Туляка, Бердибека называются "алой тамгой", а ханши Тайдулы, у которой могла быть только перстневая печать, определяется просто "нишаном"».[1069] Он сделал и общий вывод о функциях и назначении различных печатей: «Можно уверенно сказать, что квадратные нишаны (в позднее время синоним тамги. — Ю.К.) всех цветов были официальными царственными удостоверительными знаками и применение их было прерогативой только ханствующего джучида, перстневая же печать характерной миндалевидной формы без гербового знака служила удостоверением личности всех членов династии».[1070]

Таким образом, рассмотрение ханских ярлыков русским митрополитам дает возможность сделать важный вывод не только об их практической ценности, но и об их сакральном назначении, что выражалось как в их формулировках, так и в их оформлении. Сакральные функции ярлыков представляются не менее значимыми, чем рациональные, ибо свидетельствуют не столько о прямом диктате монгольских ханов, сколько об учете ими другой стороны, если не равноправной в отношениях, то и не вовсе бесправной.

А как обстояло дело в отношениях с князьями?

Нам неизвестны тексты ярлыков ханов русским князьям, хотя упоминания о них имеются и в летописях, и в актовом материале (в княжеских докончаниях 30–40-х годов XV в). Князья вначале ездили за ними в Орду, а затем «послы» уже привозили их сами.[1071] Судя по договорным грамотам, на Руси при Василии Васильевиче ярлыками распоряжались уже сами князья, передавая их великому князю.[1072]

Что касается возможного текста «княжеских» ярлыков, то исходить необходимо из следующего. Во-первых, «выводы относительно формы и содержания мотивировочных статей (или адресантов) чингизидских документов в полной мере относятся не только к индивидуальным, конкретным и абстрактному формулярам чингизидских жалованных грамот, но в такой же мере и к условному формуляру вообще всех чингизидских актов, и даже не только актов…».[1073] Следовательно, тексты мотивировочных статей «митрополичьих» и «княжеских» ярлыков должны были в основном совпадать, а отсюда вытекает сакральная подоплека и «княжеских» ярлыков. Во-вторых, в летописях есть некоторые свидетельства, прямо говорящие о совпадении мотивировочных оборотов в обоих видах ярлыков. В калейдоскопе ханских «пожалований» середины XIV в. мы встречаем такие летописные сообщения. В 1339 г., когда в Орде был убит Александр Тверской, отпущенный князь Семен и его братья «приидоша изъ Орды на Роусь пожаловани Богомъ и царемъ».[1074] В 1344 г. «выиде изъ Орды князь великии Семенъ Иванович[ь], а съ нимъ братиа его князь Иванъ да князь Андреи, пожаловани Богомъ да царемъ».[1075] Вот это лаконичное «пожаловани Богом и царем» очень близко к оборотам ярлыков, данных митрополитам.

* * *

С проблемой ханских ярлыков в отечественной историографии сопрягается вопрос об утверждении в XIV в. в Орде духовных грамот русских (московских) князей.[1076] Поставленный и положительно решенный Л.В. Черепниным[1077] данный факт нашел поддержку и получил дальнейшее развитие у ряда исследователей.[1078]