Руина, Мазепа, Мазепинцы

Орлик узнал от самого Мазепы, что гетман посылал этого иезуита

в Саксонию к Станиславу Лещинскому, бывшему там с своим

покровителем - шведским королем.

Скоро после того царь отпустил Мазепу и старшин из Жолквы

разом со своим сыном Алексеем, царевичем. Отъехавши несколько

миль от Жолквы, гетман уговорил царевича ехать вперед, обещаясь

догнать его, а сам свернул с дороги, заехал в один из дворов, при^

надлежавших княгине Дольской, не застал там самой княгини, но

нашел там какого-то монаха тринитарского ордена1, о чем-то с ним

наедине беседовал, а потом продолжал свой путь и нагнал царевича.

<На этот раз, - говорит Орлик, - ни у кого из нас не было ни

малейшего подозрения в неверности гетмана к царю; мы все

думали, что княгиня Дольская домогалась у Мазепы получить взаймы

некоторую сумму денег для выкупа из залога своих драгоценностей, о чем уже письменно перед тем к нему обращалась>.

По возвращении из Жолквы гетман недолгое время оставался

в Батурине и в июне отправился в Киев. Там работали над пе-

черскою крепостью все козаки - и городовые и охотные, - все, кроме тех, которые находились в военных командировках. Работы

вышли труднее, чем думалось. Прежде предполагали только

поновить часть вала, который был уже выведен вокруг Печерского

1 Орден приверженцев догмата Троицы.

581

монастыря, но оказалось, что этот вал весь осыпался, пришлось

его делать весь снова. С подошвы до верха вал обкладывали

дерном и приходилось за таким дерном посылать далеко. Инженер, заведывавший фортификационным делом, приказал начиная от

горы печерского местечка вниз к Днепру высыпать не один, а

два вала и таким образом задал козакам двойную работу. С

малороссийскими козаками работали и великорусские стрелецкие

полки. В сентябре Мазепа в письме к Головкину изображал в

печальных чертах состояние, в какое пришли козаки от

продолжительной утомительной работы. Гетман просил дозволения

отпустить Козаков, ссылаясь на то, что им надобно еще укреплять

свои городки в полках. Но указ о распущении Козаков с

крепостных работ получен был гетманом не ранее 7 ноября. Тогда

гетман сдал крепость совершенно готовую киевскому губернатору

князю Дмитрию Михайловичу Голицыну и назначил в число

гарнизона 500 Козаков своего регимента Стародубского полка. Мазепа

оставался в Киеве, ожидая скорой кончины престарелой своей

матери.

В Жолкве, как мы уже говорили, польские паны успели

вынудить у царя Петра согласие на возвращение Польше

Правобережной Украины. Гетману было это объявлено в Жолкве, но царь

тогда же сказал Мазепе, что прежде чем прибудет комиссия, учрежденная по этому вопросу, малороссийский гетман будет о том

предупрежден заранее, даы мог дать время нежелающим

поступать под польскую власть перебраться на левую сторону Днепра.

В августе назначенный для отобрания Правобережной Украины

каштелян волынский Виельгорский обратился к Мазепе с

требованием приступить вместе с поляками к возвращению Белой

Церкви и всей Правобережной Украины под власть Речи Посполитой, во исполнение договора царя с теми панами, которые вошли с

царем в союз против шведов. 22 августа Мазепа получил от царя

секретный указ не отдавать Украины полякам и отговариваться

от них неполучением собственноручного царского указа. На этом

основании Мазепа на приглашение Виелвгорского приехать к нему

для совещания о таком важном деле отвечал решительным

отказом. Виельгорский приписывал медленность в исполнении

царского обещания упрямству самого Мазепы и угрожал, что если

так, то польские войска и без участия малороссийского гетмана

займут силою Правобережную Украину. <Вижу, - писал по этому

поводу гетман к Головкину, - без кровопролития не обойдется; а у меня войска мало, потому что все раскидано в разные стороны: одни в Польше, другие в Быхове, третьи на Волыни, четвертые

в Казани, а со мною остались такие, что изнурены работою над

постройкою крепости, лишились лошадей и сами нагие и голодные

чуть не валятся от дуновения ветра>.

582

При тогдашнем положении вещей, когда в Польше не было ни

единого правления, ни порядка, а большинство поляков всетаки

склонялось на сторону Станислава Лещинского, было естественно, что царь, при искренней готовности возвратить Польше

Правобережную Украину в возмездие за полезный с ним союз, должен был

помедлить с этим делом. Поляки были недовольны, что не могли

взять в свою власть края, отдаваемого им самим царем,-делали

угрозы, но эти угрозы были бессильны. Дело приостановилось, и

нельзя было предвидеть, как оно поворотится. Малороссияне, во

всяком случае, не могли спокойно смотреть на уступку половины

своего отечества прежним своим врагам. Мазепа, как бы он втайне

ни смотрел на этот вопрос, но, окруженный старшинами, должен

был разделять общенациональное воззрение. <Конечно, -

рассуждал он в письме к Головкину, - всякая вещь приватная должна

уступать общей пользе. Нам трудно знать внутренние намерения

великого государя, по которым он, ради союза с. Польшею, готов ей

делать такую уступку, но мы не ожидаем никакого добра от поляков