Ровно в полночь

Гарсон грохнул сливочником перед мисс Джермен.

Харви поинтересовался:

— Теперь планы меняются?

— Приходится учитывать, что команда яхты все расскажет. И полиция узнает, что Мэгенхерд сошел на берег. Может даже узнать, куда он направляется. И про нее, — я кивнул на девушку. — Но что они знают о нас?

— Полагаю, ничего, — ответил Мэгенхерд.

Харви спросил:

— Как быть с машиной? Постараемся найти другую?

Подумав, я покачал головой.

— Номер они вряд ли знают. Пока обнаружат пропажу «ситроена», пока разошлют эти сведения по стране… Чтобы взять машину напрокат, нужно предъявить паспорт, а если угнать, ее номер попадет в полицию раньше, чем номер «ситроена». И тот еще куда-то нужно деть… Нет, пусть все остается как есть. Но придется распрощаться с надеждой попасть в Л. сегодня вечером. Придется нам покинуть национальную магистраль.

— Почему?

— От местной полиции неприятностей я не жду. Известия дойдут до них не сразу, да и всерьез их просто не примут. Провинциальные жандармы никак не рассчитывают, что им удастся задержать фигуру международного масштаба, и из-за вас не станут рыскать по дорогам. Поисками займется Сюрте — национальная криминальная полиция. Те свое дело знают, но смогут взять под контроль только национальные магистрали.

— Ладно, еще один день потерять можно, но только если я сумею сегодня передать об этом, — согласился Мэгенхерд.

— Тогда пошли… — скомандовал Харви.

На оплату счета мне хватило мелочи. Выйдя на улицу, мы как-то само по себе разбились на пары: Мэгенхерд, прикрытый Харви со стороны проезжей части, и позади мы с мисс Джермен.

Машин на стоянке прибавилось. За «ситроеном» пристроился серый «мерседес», а впереди — маленький зеленый «рено». Харви с Мэгенхердом поравнялись с машиной… и зашагали дальше. Через несколько шагов и я увидел, почему. Обняв мисс Джермен за плечи, я улыбнулся ей и шепнул:

— Не останавливайтесь. У нас неприятности.

Через пару домов мы увидели Харви, прикрывшего Мэгенхерда, втиснутого в дверной проем.

Харви сказал:

— Машины нас зажали, верно?

— Да. И номера у них парижские.

Он кивнул.

— Случайность исключается. Что будем делать?

— Это не полиция — тем такое ни к чему. Остаются наши противники. Сейчас они ждут, поглядывая на машины.

— Из кафе на площади.

— Пожалуй.

Харви сжал кулаки и негромко фыркнул.

— Ладно, предложим им отодвинуть машины.

И повернулся к Мэгенхерду.

— Не хочется оставлять вас одного, но выбора нет. Ждите здесь, мы вас подберем. Ладно, Кейн?

Я оставил саквояж Мэгенхерду и спрятал «маузер» под плащом. Возвращаясь назад, мы, не сговариваясь, миновали улицу, ведущую к площади, и свернули в переулок, чтобы не появляться перед окнами кафе.

На площади Харви внимательно осмотрелся. Двое рабочих прошли мимо машин и исчезли из виду. Я оглянулся через плечо на переулок, по которому мы шли: похоже, до нас никому не было дела.

— Знаете, я предпочел бы объясняться насчет машине здесь, а не в кафе, — заметил Харви. Я кивнул.

Обнаружить нужных нам людей оказалось совсем нетрудно. В толпе торговцев с рынка эта троица так же бросалась в глаза, как крокодил в пруду с золотыми рыбками. И сидели они на нужном месте — рядом с окном и возле выхода; на скатерти — немного мелочи, чтобы гарсон не выскочил следом, требуя уплатить по счету.

Харви сразу определил главного — толстяка лет пятидесяти, в поношенном плаще и со вчерашней щетиной. Став так, чтобы дождевик скрыл его руку от посетителей кафе, он предложил:

— Пошли, пройдемся.

Толстяк замер, скосив на Харви злые желтые глаза. Я втиснулся между его спутниками, дав им возможность полюбоваться моей уверенной улыбкой и рукояткой «маузера». Потом отступил за пределы их досягаемости и оглядел зал кафе.

Пока никто ничего не заметил.

Харви скомандовал:

— Пошли!

Толстяк резко оттолкнулся руками от края стола, чтобы освободить себе пространство. Свернул металл, раздался глухой удар, толстяк скривился от боли и медленно передвинул левую руку, чтобы прикрыть кровоточащую правую.

Харви щелкнул предохранителем «смит-вессона». В шуме зала звук почти заглох. Толстяк не отрывал от него взгляда. Приставив дуло револьвера к боку толстяка, Лоуэлл взвел курок, но не нажал на спуск, и револьвер не выстрелил. Толстяк едва не всхлипнул.

Теперь за любым толчком неизбежно последовал бы выстрел. Револьвер сейчас был опаснее, как граната за полминуты до взрыва. Человек в в здравом рассудке и не подумает выбить из руки противника такое оружие. Все его мысли — как не погибнуть при неосторожном движении.

Время шло. В любой момент гарсон мог поинтересоваться, что нам угодно. Я уже покрылся испариной. Но куда сильнее вспотел толстяк. Чтобы не потерять лицо, он сурово нахмурился и рукой показал, что готов встать. Харви шагнул назад, и мы впятером вышли из кафе, держась поближе друг к другу.

За углом мы свернули в тот самый переулок. Харви остановился и протянул руку.

— Ключи от «мерседеса» и «рено».

Толстяк прижался к стене и принялся объяснять, что это не их машины, и какого черта…