Роковая ошибка княгини (СИ)

Фёдор Юрьевич сразу понял, что говорить этого ни в коем случае не стоило, поспешно охнул и перекрестился, а затем с нескрываемым наслаждением понаблюдал за полётом министра Гордеева со второго этажа на первый. И ведь красиво летел! Каждую ступеньку собрал, а под конец запутался в ковре, укрывающем лестницу, что немного смягчило падение. Повезло, подумал Фёдор и покачал головой, выражая сожаление по этому поводу. Он бы совсем не расстроился, если б Гордеев сломал себе что-нибудь. Можно даже шею.

Мишель, стремительный, подобно молнии, спустился за ним следом, перешагивая через три, а то и четыре ступени и, рывком поставив отца на ноги, заглянул в его глаза и спросил громовым голосом:

– Что сделал?

– Предложение,- пробормотал Иван Кириллович, выплёвывая кровь. – Я сделал ей предложение! И мы поженимся. А ты не сможешь этому помешать! Извини, Миша, но такова жизнь. Я не любил твою мать. Я люблю другую. И… А-а, Господи, прошу тебя, пощади!

На этот раз нос господина министра был сломан без возможности восстановления. Фёдор искривил губы, как будто пытался произнести букву «у», услышав очередной сочный удар, пришедшийся точно промеж глаз господина Гордеева. До чего хорош был молодой князь! И какое представление устроил в особняке – любо-дорого посмотреть! Не каждый день, согласитесь, такое увидишь: как твоего опостылевшего хозяина пинают, точно боксёрскую грушу, а тот визжит совсем как девчонка и даже не пытается сопротивляться.

А потом пришёл Георгий и испортил всю малину. И мы, будучи объективными, всё же скажем, что появился он как нельзя кстати. Что старому дворецкому было весельем, на деле могло и впрямь закончиться смертоубийством, потому что одичавшего от ярости Мишеля было уже не остановить.

Предложение руки и сердца?! Свадьба?! У этого негодяя, что, совсем не осталось здравого смысла? – да чёрт с ним, со здравым смыслом, но уважение-то должно быть! Юлию Николаевну похоронили на этой неделе, а он…

Наверное, Мишель и впрямь убил бы его – до того силён был гнев. Пожалел бы потом тысячу раз, но в тот момент он находился в таком состоянии, когда действия на несколько шагов опережают мысли, так что взывать к рассудку было совершенно бесполезно.

Его поначалу даже оттащить не смогли, Георгий с Петькой, слуги Ивана Кирилловича, оба высоченные, коренастые, их Гордеев часто использовал для самой грязной работы – ну, вы понимаете, для какой. И вот представьте, эти двое наёмников не сладили с княжеским сыном, вдвоём на одного, всё равно не справились! Георгий получил удар в пах и согнулся пополам от страшной боли, а Петьку всего лишь одним движением Мишель отбросил к стене, где тот повалился на пол, уронив на себя книжный шкаф. Пока оба приходили в чувства, молодой князь без малейших раздумий вернулся к прерванному занятию, и к тому моменту, когда опомнился Георгий, Иван Кириллович успел ещё немного помучиться.

Он потерял равновесие, но и это Мишеля не остановило: ну, подумаешь, забыл он о том, что лежачего не бьют – мы же простим ему эту оплошность? Да и не в том состоянии он был, чтобы думать о таких мелочах, потому и не заметил, как Георгий набросился на него сзади. Он заломил ему руки, а там и Петька подоспел, но Мишель вновь оказал несокрушимое сопротивление и здорово приложил последнего чётким ударом головы – прямо в зубы. Получилось болезненно и неприятно, и Петра это остановило. Правда, всего на несколько секунд, Мишелю их, увы, не хватило, чтобы вырваться из железной хватки Георгия. И тогда пришёл черёд Петра впадать в бешеную ярость: выплюнув выбитый зуб, он вытер рукавом окровавленные губы и, обезумевший от боли, кинулся на молодого князя. И быть бы беде, если б не вовремя опомнившийся Фёдор.

Дворецкий понял, что пришла пора действовать, пока двое гордеевских выродков не попортили личность князя Волконского – негоже ему, такому молодому красавцу, ходить с синяками! – и, спустя целых двадцать минут полнейшего бездействия, старый Фёдор напомнил о себе, выступив в роли миротворца.

– Господа, господа, я прошу вас, успокойтесь! – громко произнёс он, привлекая к себе внимание. – Георгий, немедленно отпусти князя! Михал Иваныч, право слово, возьмите себя в руки! Пётр, отойди в сторону, как ты обращаешься с его превосходительством?!

Его превосходительство, ещё полминуты назад нещадно пинавшее родного батюшку, в понимании Фёдора неучтивого обращения никак не заслуживало, и он с поразительной ловкостью для человека его сложения и возраста возник аккурат между кулаком Петьки, направленным в лицо молодого хозяина.

– Не смей, – только и сказал Фёдор. Получилось очень внушительно и проникновенно.

– Двое на одного, какая прелесть! – комментировал тем временем Мишель, всё ещё не оставив своих попыток вырваться. – У тебя даже слуги не менее подлые, чем ты сам, отец!