Роковая ошибка княгини (СИ)

– Хорошо, – Иван Кириллович поднялся со своего места и, повернувшись к сыну, встал напротив, оказавшись на целую голову ниже. «Господи, какой он взрослый стал!» – подумал Гордеев и продолжил сурово: – Хочешь поговорить об этом? Давай поговорим. Только, боюсь, тебе не понравится то, что я скажу.

Разумеется, не понравилось, по-другому и быть не могло. И для начала, Иван Кириллович Гордеев, многоуважаемый человек, министр и дворянин, получил мощнейший удар в челюсть, который заставил его перелететь вдоль просторного балкона и упасть навзничь, ударившись о балюстраду.

– А теперь самое время начать молиться, папочка, – кровожадно сказал Мишель, подходя ближе. Поначалу у него была идея сбросить Гордеева вниз со второго этажа, но тогда он бы точно умер, а убивать этого мерзавца так быстро Мишель не хотел. Для начала нужно было его помучить.

– Михаил, опомнись! Ты же не станешь! Ты же… – он замолчал, получив ещё один удар, а за ним ещё и ещё. Попробовал оказать сопротивление – но куда там! Мишель был выше и шире в плечах, несмотря на то, что и сам Иван Кириллович сложение имел довольно-таки крепкое, с сыном ему было не совладать.

– На… на помощь! – захрипел Иван Кириллович, поняв, что ещё чуть-чуть, и дело кончится смертоубийством. Ему показалось, что Мишель сломал ему нос. – Фёдор! Георгий! Помогите, убивают! Миша, что же ты делаешь, чёрт бы тебя побрал, немедленно прекра…

Тут он резко замолчал, получив удар под дых, и принялся жадно ловить ртом воздух. Ну, про Георгия-то вы знаете, а что касается Фёдора – это был дворецкий при имении, помнивший покойную хозяйку ещё маленькой девочкой, делающей свои первые шаги под руководством своей красавицы-матери, которую уже тогда величали генеральшей.

Надо отметить, что Фёдор подоспел к самому началу кровопролития, но вовсе не для того, чтобы помешать возмездию. Как раз наоборот, он торопился, потому что боялся пропустить самое интересное, и вот уже несколько минут от души наслаждался гулкими звуками ударов, стонами и криками господина Гордеева, а так же его жалкими мольбами о помощи.

О-о, как зауважал он молодого князя в тот момент! До сих пор Фёдор видел его всего пару раз в жизни – Мишель не любил загородное поместье матери, потому что его уж очень любил Гордеев, и практически не появлялся там. И у Фёдора образ спокойного, молчаливого мальчика, всегда трепетно оберегающего свою младшую сестру Катерину, никак не вязался с образом этого взрослого мужчины, далёкого от сдержанности и смирения. Но старому дворецкому это скорее нравилось. "Молодой-то князь, судя по всему, дельный малый! – подумал он, наблюдая за происходящим безобразием. – Уж точно не в отца!"

– Георгий! – Иван Кириллович тем временем кричал так громко, что имел все шансы быть услышанным на городской площади, за десяток вёрст через реку от имения. – На помощь! Михаил, я прошу тебя, пощади! Георгий! Остановите кто-нибудь этого безумца, он же убьёт меня!

«И хорошо бы», – подумал жестокосердный Фёдор Юрьевич, когда его хозяин выполз в коридор, очевидно, в попытке спастись бегством. Но успехом она не увенчалась – споткнувшись о порожек, Иван Кириллович растянулся на ковре, аккурат перед лестницей. Молодой князь вошёл следом и, склонившись к стенающему батюшке, поднял его за шкирку, точно нашкодившего щенка. Он, конечно, заметил стоявшего в коридоре дворецкого, который на помощь хозяину отчего-то не торопился, но сказать – ничего не сказал, молча сделав для себя выводы.

– Сынок… я прошу тебя… пощади… – умолял Иван Кириллович, вид при этом имея на удивление жалкий. Старый Фёдор вспомнил, как этот самодовольный негодяй срывал зло на прислуге, иногда позволяя себе рукоприкладство в отношении самых нерасторопных, и лишний раз порадовался его унижению.

– Знаете, Иван Кириллович, у меня всё чаще и чаще возникает чувство, что я всё же не ваш сын! Вы меня, часом, не усыновили?

– Что? Миша, как ты можешь! Конечно, ты мой сын! А отцеубийство – это, между прочим, страшный смертный грех, поэтому я рекомендую тебе немедленно прекратить! Да, я виноват, и я готов извиниться, но только…

– Можно подумать, твоими извинениями её вернёшь, – с тоской сказал Мишель, отпустив, наконец, извивающегося Гордеева, как будто передумал творить правосудие. Старый Фёдор не на шутку расстроился, что экзекуция закончилась так скоро, а Иван Кириллович шмякнулся об пол, больно стукнувшись головой, и застонал, потирая ушиб ладонью.

– Ты просто ещё слишком молод, горяч, и не понимаешь! – проговорил министр Гордеев, глядя в пол и сплёвывая кровь. – А я не любил её! Что поделаешь, если я её не любил? Как заставить себя полюбить, когда в мыслях другая? И, между прочим, я не сказал тебе. Я сделал Алёне предложение. Мы поженимся в конце месяца!

О-о, ну это он зря.