Роковая ошибка княгини (СИ)

До чего же всё это было противно! И, признаться, Мишель этих сердечных драм не выносил, потому и предпочёл сбежать. Бегство вышло далеко не трусливым – не каждый побежит от семейных проблем прямиком на войну, но решением своим он, тем не менее, не гордился. Другое дело Володя Владимирцев, с которым они подружились ещё в поезде, тоже из дворян, живой пример оптимистического патриотизма, с ясной улыбкой на лице рассказывал о том, как уехал добровольцем, чтобы защитить страну от неприятеля, оставив в городе свою юную невесту, дожидаться его с победой.

«А у меня всё с точностью до наоборот, – думал Мишель, с натянутой улыбкой слушая его восторженные речи, – и невеста моя дай Бог подождёт хотя бы пару дней, чтобы потом с чистой совестью сбежать к другому»

Насчёт Ксении он никогда особых иллюзий не питал и всё никак не мог взять в толк, за что её так любит Юлия Николаевна, с первых дней знакомства проникшаяся к барышне Митрофановой искренней симпатией и взявшая её под свою опеку.

А впрочем, она всех вокруг любила. А ей платили неблагодарностью, начиная с Ксении и заканчивая собственным мужем.

«И чёрт с ними со всеми, – подумал Мишель тогда, – теперь главное найти Алексея, а там будь что будет».

Как же он потом корил себя за это решение! Уехал, вместо того чтобы остаться, пустил всё на самотёк, вместо того чтобы взять под контроль, оставил мать саму разбираться с семейными проблемами, вместо того чтобы помочь.

И вот результат.

Хотите правду? Он предполагал, что его убьют там, на войне.

Мишель не слишком обольщался на собственный счёт, в отличие от большинства молодых людей его возраста – не стремился к громким победам и героем себя никогда не считал. И трагический финал стал бы вполне закономерным для человека, никогда прежде не стрелявшего в людей, так что надежды на счастливый исход у него не было. Но судьба распорядилась иначе, словно назло.

И полугода не успело пройти, а он уже отличился. Он не знал, как это вышло, и тем более не планировал становиться генеральским любимчиком и геройствовать, рискуя собственной жизнью. Но, тем не менее, по жестокой иронии судьбы, именно Владимирцева тяжело ранило во время атаки, Владимирцева, который с упоением говорил о победе и сражениях, и которого дома ждала любимая девушка… Почему-то именно ему, слывшему душой компании и местным заводилой, перебило ноги, а Мишель, которого дома никто не ждал, кроме вечно ругающихся родителей и тихони-сестрёнки, и которому не было ради кого совершать победы и подвиги, взял и спас целый отряд, едва ли не ценой собственной жизни. Его Алексей прикрыл, когда Мишель возглавил атаку вместо сброшенного с коня Владимирцева – Алексей, тоже по чистой случайности оказавшийся на земле в зарослях травы и подобравший вражескую снайперскую винтовку…

Подобных случайностей набралось столько, что у Мишеля складывалось впечатление, что кто-то оберегает его от погибели, переписывая судьбу на свой лад. Это везение и впрямь начинало казаться фантастическим: Владимирцева не должно было задеть взрывом, Алексей – всю жизнь воевавший в кавалерии, не должен был по случайности свалиться с лошади, да и из снайперских винтовок он никогда не стрелял, предпочитая лихо рубиться на саблях.

Не так всё должно было быть, не так, думал Мишель, когда его представляли к награде, и генерал лично вешал на его грудь Георгиевский крест. А потом Владимирский. А потом Андреевский, уже непосредственно из рук его величества, Николая Александровича.

«Не этого я хотел, не этого добивался», – твердил себе Мишель, глядя в потолок перед тем, как заснуть. Особенно обидно было за Владимирцева – почитай все лавры товарища достались ему, а тот ведь так мечтал о победе, так мечтал быть представленным к награде хоть раз! Где он теперь? Жив ли? Мишель не знал. Почта в военное время работала плохо, если не сказать – не работала совсем. Правда, одно письмо он всё-таки получил. Не от матери, как ожидалось, и даже не от Катерины, а неожиданное – от бабушки.

Старшую Волконскую в миру отчего-то называли «генеральшей», хотя замужем за генералом она никогда не была. И, видимо, недаром называли – по своим генеральским «каналам» та сумела доставить до внука весточку из отчего дома.

Как Мишель и ожидал, дела обстояли хуже некуда.

Отец окончательно съехал от матери, и не куда-нибудь, а в её же собственное загородное имение, и забавлялся там со своей учительницей. Катерину бабушке пришлось взять к себе, чтобы она не видела подобного безобразия. А «Юленька очень плоха», и только приезд дорогой подруги из Букарешта хоть немного скрашивал её одиночество.

«Мишенька, пожалуйста, приезжай, и Алексея привези с собой, хотя бы на пару дней! Ей станет легче, когда вы приедете, вот увидишь», – писала княгиня своим красивым почерком. Мишель без слов вручил Алексею письмо, когда тот попросил прочитать вслух. Увы, повторить это Мишель не решался, а Алексей, завершив чтение, смачно выругался. По-военному, не по-дворянски.