Роджер Бэкон. Видение о чудодее, который наживал опыт, а проживал судьбу

Но есть иная возможность. Все имеет свои истоки. Слабый росток эмпирического наблюдения крепнет и превращается в могучее дерево фундаментального знания. Тогда алхимия всего лишь недохимия, Роджер Бэкон – это недо-Дальтон, а его догадки – недозаконы о постоянстве состава и кратности. В данном случае все выстраивается в однолинейный ряд. А рассуждения об исторических развилках, тупиках, перепутьях и прочем снимаются. Тогда-то (заведомо заострю!) слова «Я тебя насквозь вижу» можно принять за предощущение открытия Рентгена, а Леонардо да Винчи можно посчитать предтечей нынешних космических полетов[10].

Есть и усредненный способ, по которому дело могло бы обстоять примерно так. Там, где Бэкон – экспериментатор-материалист, он – почти Дальтон. Там же, где он маг, схоласт и мистик (нарочно все вместе!), он – бесплодный герметист.

Но можно поступить и вовсе иначе. Посчитав его теоретическую догадку, хотя и не осознанную ни им, ни его окружением, за нечто, похожее на эти два закона новой химии – постоянства состава и кратных отношений, примем эту догадку не за абсолют, а лишь за точку отсчета, привязанную к современному состоянию науки. С нее-то и начнем историческую реконструкцию. Тогда, возможно, два достаточно распространенных, хотя и противоположных взгляда на Бэкона (Бэкон преодолел поле тяготения современной ему среды настолько, что сравним с ученым нового времени; или: Бэкон «никогда не понимал, что такое экспериментальный метод») будут сняты[11].

В чем же состоит «догадка» Бэкона и почему она осталась не осознанной и автором, и средой, оказавшись на протяжении полутысячелетия вне алхимического обихода – за пределами природоведческой европейской традиции?

Передо мною трактат знаменитого оксфордца «Speculum Alchemia» («Умозрительная алхимия», или «Alchimia mirror» – «Зеркало алхимии») (Морозов, 1909, с. 50–93). Этот трактат Н. А. Морозов назвал «самым стройным из всех, дошедших до настоящего времени», а про его автора сказал, что «…при других условиях из Бэкона вышел бы Ньютон современной химии» (1909, с. 60). Опять-таки дань модернизаторским установкам.

Бóльшая часть трактата посвящена поискам красного эликсира, способного превращать любой металл в золото. Этот поиск осознавался Бэконом как опытный (в специфически средневековом понимании опыта). Искомой же панацеей должно быть некое соединение ртути и серы как смесь отцовского и материнского начал, дающих в их сочетании жизнь камню философов.

«…Ни ртуть, ни сера, – пишет Бэкон, – не могут сами по себе, в отдельности, зародить металлы, а лишь соединившись друг с другом, они порождают и их (металлы. – В. Р.), и многие минералы. Следовательно, очевидно, что наш камень должен родиться из соединения этих начал и иметь красный цвет… (речь идет о киновари HgS. – В. Р.)» (с. 78).

«Если бы мы выбирали один из семи духов (spiriti) – ртуть, серу, соединение изменчивого цвета, содержащее ртуть и серу (вероятно, полусернистую ртуть. – В. Р.)[12], живую серу, орпимент и аурпигмент, реальгар, мы не могли бы их усовершенствовать, потому что природа доводит до совершенства только определенную смесь (разрядка моя. – В. Р.) обоих родительских принципов… (вероятно, киноварь. – В. Р.) (с. 79). «…Ртуть и сера должны находиться в таком точно отношении, которое нужно еще найти… В природе встречаются тела, в которых оба начала соединены уже в нужной пропорции, сгущены и связаны по надлежащим правилам (с. 50)… Ищи эти тела, подвергай огню, очищая, проверяй отношение, улучшай и совершенствуй состав… Мы найдем некое тело, составленное из ртути и серы, над которым природа мало работала. Выберем тело, содержащее светлую, красноватую все же, не вполне совершенную ртуть, смешанную по определенному правилу равномерно и в должном отношении с серой. Это вещество надо высушить до твердости, очистить его огнем, который может сделать его в тысячу раз яснее и совершенней, чем то же тело, сваренное естественной теплотой… Тела состоят из более простых тел, смешанных в строгом отношении, от чего зависит их вид, прочность и склонность к воздействию огня» (с. 82–83)[13]. Цитированные выдержки свидетельствуют, что Бэкон не только знал, но и оперировал с двумя индивидуальными соединениями ртути и серы: сернистой ртутью HgS (киноварью) и полусернистой ртутью Hg₂S; ему был ве́дом принцип стехиометрии; он отдавал себе отчет в том, что отношение составляющих химическое соединение элементов является фактором, определяющим свойства этого сложного соединения.

Однако из-за небольшого числа объектов Бэкон привлекает для подтверждения настойчиво повторяемого принципа лишь два соединения, не выходя за пределы взаимодействия ртути и серы. Слишком мало было известно тогда химических элементов, понятых и осознанных как индивидуальные тела.