Роботы утренней зари

— Не знаю, но он просил передать ее вам. Если вы соблаговолите взглянуть на нее и скажете слово, я вернусь обратно и тут же выгоню его.

— Ну ладно, давайте, — сказал Амадейро.

Он с отвращением взглянул на записку.

«Сетерум севсос, деленда ест Картаго».

Амадейро прочитал, поглядел на Мэлуна, снова на записку и наконец сказал:

— Вы, стало быть, видели это, раз говорите, что она не на галактическом. Вы спросили его, что это значит?

— Да, спросил, шеф. Он сказал, что это латынь, но мне это ничего не дало. Он сказал, что вы поймете. Он человек очень решительный, и он сказал, что будет сидеть хоть весь день, пока вы не прочтете.

— Какой он из себя?

— Худой, серьезный, вероятно, лишен юмора, высокий, но не такой, как вы, внимательные, глубоко посаженные глаза, тонкие губы.

— Сколько ему лет?

— Судя по его коже, я бы сказал, что ему четыре десятилетия или около того. Он очень молод.

— В таком случае, надо учесть его юность. Пошлите его сюда.

Сисис удивился:

— Вы примете его?

— Я именно это и сказал, верно? Пошлите его сюда.

Молодой человек вошел в кабинет почти строевым шагом, вытянулся перед столом и сказал:

— Благодарю вас, сэр, что согласились принять меня. Могу ли я получить ваше разрешение на присоединение ко мне моих ро ботов?

Амадейро поднял брови.

— Рад буду увидеть их. Вы мне позволите оставить здесь моих?

Уже очень много лет он ни от кого не слышал старинной формулы насчет роботов. Это был один из добрых старых обычаев, которые канули в небытие, когда понятие об официальной вежливости потускнело и стало более приемлемым, что личные роботы человека есть часть его самого.

— Да, сэр, — сказал Мандамус.

Вошли два робота. Амадейро заметил, что они не входили, пока не было получено разрешение. Роботы были новые, явно эффективные, и показывали признаки хорошей выработки.

— По вашему собственному дизайну, доктор Мандамус? В роботах, спроектированный Хозяевами, всегда есть что-то особо ценное.

— Правильно, сэр.

— Значит, вы роботехник?

— Да, сэр. Я получил степень в Университете на Эос.

— Под чьим руководством вы работали?

— Не у доктора Фастольфа, сэр. Под руководством доктора Максельника.

— Ага, но вы не член Института.

— Я попросил разрешения войти в него, сэр.

— Понятно.

Амадейро поправил бумаги на столе и быстро спросил, не поднимая глаз:

— Где вы изучили латынь?

— Я не настолько знаю латынь, чтобы говорить и читать, но достаточно, чтобы знать эту цитату и где ее применить.

— Это само по себе замечательно. Как это случилось?

— Я не могу отдать роботехнике каждую минуту своего времени, поэтому у меня есть другие интересу, например, планетология, с особым упором на Землю. Это привело меня к изучению земной истории и культуры.

— Непопулярная тема у космонитов.

— Да, сэр, и это очень плохо. Всегда нужно знать своих врагов, как знаете вы, сэр.

— А я знаю?

— Да, сэр. Я уверен, что вы знакомы со многими аспектами Земли и знаете гораздо больше меня, поскольку изучали предмет дольше.

— Откуда вы это знаете?

— Я пытался узнать о вас все, что возможно, сэр.

— Потому что я тоже ваш враг?

— Нет, сэр, но потому, что я хочу сделать вас своим союзником.

— Меня? Как вы собираетесь использовать меня? Вам не кажется, что вы несколько дерзки?

— Нет, сэр, поскольку я уверен, что вы захотите стать моим союзником.

Амадейро внимательно посмотрел на него.

— А вот мне кажется, что вы не просто дерзки, а нахальны. Вы понимаете цитату, которую подобрали для меня?

— Да, сэр.

— Переведите ее на Стандартный Галактический.

— «По моему мнению, Карфаген должен быть уничтожен».

— И что это означает, по вашему мнению?

— Это сказал Маркус Порциус Катон, сенатор Римской республики, политической единицы древней Земли. Она свалила своего главного соперника — Карфаген, но не уничтожила его. Катон считал, что Рим не может быть в безопасности, пока Карфаген полностью не разрушен, и со временем, сэр, это было сделано.

— Но что для нас Карфаген, молодой человек?

— Существует такая вещь, как аналогия.

— И что это означает?

— Что у Внешних Миров есть главный соперник, который, по моему мнению, должен быть уничтожен.

— Имя врага?

— Планета Земля, сэр.

Амадейро мягко побарабанил пальцами по столу:

— И вы хотите, чтобы я был вашим союзником в подобном проекте? Вы полагаете, что я буду ради счастлив стать им? Скажите, доктор Мандамус, разве я хоть раз сказал в какой-нибудь из своих многочисленных речей или писал, что Земля должна быть разрушена?

Тонкие губы Мандамуса поджались, ноздри раздулись.

— Я здесь не для того, чтобы пытаться поймать вас на чем-то, что можно использовать против вас. Меня никто не посылал сюда — ни доктор Фастольф, ни кто-либо из его партии. Я не пытаюсь говорить о ваших мыслях. Я говорю вам только о своих. По моему мнению, Земля должна быть разрушена.