Роботы утренней зари

— Похоже, что так. Я пытаюсь подражать ему, задаю вопросы. Я спрашиваю себя, на что похоже отсутствие Законов, к не могу себе этого представить, разве что это похоже на человека, и это заставляет меня ощущать неловкость. Я спрашиваю себя, как вы спросили меня, почему у меня такое ощущение.

— И что же ты себе ответил?

— После долгого времени я решил, что Три Закона управляют поведением моих позитронных путей. В любое время, при любых условиях Законы определяют направление и интенсивность позитронного потока по этим путям, и я всегда знаю, что делать. Однако, уровень этого знания не всегда одинаков. Бывает, что мое «делать как должно» находится под меньшим принуждением, чем в других случаях. Я всегда замечаю это понижение потенциала и последующей отступление от уверенности, какое именно действие следует предпринимать. Чем дальше я отхожу от уверенности, тем я ближе к болезненному состоянию. Принятые решения за миллисекунду вместо наносекунды вызывают очень тяжелое ощущение. «А что, — подумал я, — я был бы совсем без Законов, как человек? Что, если бы я вообще не имел ясного решения, как ответить на те или иные обстоятельства?. Это невозможно перенести, и у меня не было желания даже думать об этом.

— Но ты все-таки думал, Дэниел, и сейчас думаешь.

— Только из-за своего сотрудничества с партнером Илайджем, мадам. Я наблюдал за ним в условиях, когда он какое-то время не мог решиться на действие, потому что его сбивала запутанность проблемы. В результате он явно бывал больным, и я тоже чувствовал себя больным, потому что ничем не мог облегчить для него ситуацию. Вероятно, я чувствовал лишь малую часть того, что испытывал он. Если бы я ухватил больше и лучше понял бы последствия его неспособности решиться на действие, я, наверное…

Он заколебался.

— Перестал бы функционировать? Дезактивировался? — спросила Глэдия.

Она вдруг с болью подумала о Джандере.

— Да, мадам. Моя неспособность помочь могла расстроить защитное приспособление в моем позитронном мозгу. Но потом я заметил, что как ни болезненно переживает Илайдж свою нерешительность, он продолжает усилия по разрешению проблемы. Меня это восхищало.

— Значит, ты способен восхищаться?

— Я употребляю слово, слышанное мною от людей. Я не знаю, насколько правильно оно выражает то ощущение, какое вызывал во мне партнер Илайдж своими действиями.

Глэдия кивнула.

— Но человеком тоже управляют свои правила: инстинкты, побуждения, доктрины.

— Так думает и друг Жискар.

— Вот как?

— Но он находит эти законы слишком сложными для анализа. Он думает, что когда-нибудь разовьется математическая система анализа человеческого поведения, и из нее выведут неоспоримые Законы управления человеческим поведением.

— Сомневаюсь, — сказала Глэдия.

— Но друг Жискар не такой уж оптимист. Он думает, что это будет много времени спустя после развития такой системы.

— Я бы сказала, через страшно много.

— Теперь, — сказал Дэниел, — мы приближаемся к земному кораблю и должны приготовиться к стыковке, а это непростое дело.

Глэдии показалось, что стыковка длилась дольше, чем само путешествие до земного корабля. Дэниел оставался спокойным — впрочем, он и не мог быть иным — и уверял ее, что все человеческие корабли стыкуются друг с другом, несмотря на различие их форм и размеров.

— Как и люди, — заметила Глэдия.

Она улыбнулась, но Дэниел не ответил. Он сосредоточился на стыковке. Видно, это и в самом деле не всегда легко сделать. На минуту Глэдия почувствовала беспокойство. Земляне живут мало и стареют быстро. Прошло пять лет с тех пор, как она видела Илайджа. Сильно ли он постарел? Как он выглядит? Может, перемена в нем потрясет или испугает ее? Ах, как бы он ни выглядел, он все равно останется тем Илайджем, которому Глэдия бесконечно благодарна. Только ли благодарна?

Она заметила, что до боли стиснула руки, и с большим трудом заставила их расслабиться. Она сразу поняла, когда стыковка закончилась. Большой земной корабль имел генератор псевдогравитационного поля. В момент стыковки поле распространилось и на маленькую яхту.

— Мы состыковались, мадам Глэдия, — сказал Дэниел. — Партнер Илайдж просит разрешения войти на борт.

— Ну конечно, пусть войдет!

Часть стены отошла с легким жужжанием. В отверстие, пригнувшись, вошла фигура, и стена за ней закрылась. Фигура выпрямилась, Глэдия прошептала:

— Илайдж!

Глэдию захлестнули радость и успокоение. Ей показалось, что волосы его стали более седыми, но во всем остальном он остался прежним Илайджем. Не было никакой заметной перемены, никаких признаков старости. Он улыбнулся, с минуту, казалось, пожирал ее глазами, но затем поднял палец, как бы говоря „подожди“, и подошел к Дэниелу.

— Дэниел!

Он схватил робота за плечи и потряс его.

— Вы не изменились! О, дьявол! Вы константа во всех наших жизнях!

— Партнер Илайдж, как приятно видеть вас!