Роботы утренней зари

— Простите, меня, мистер Бейли, — сказал Гремионис, — что я утратил контроль над собой. Это впервые за всю мою взрослую жизнь. Вы обвинили меня в… ревности. Порядочный аврорец не должен употреблять это слово, но мне не следовало забывать, что вы землянин. Оно встречается только в старинных романах, да и то обычно после первой буквы ставится тире. Я понимаю, у вас это конечно, не так.

— Я тоже извиняюсь мистер Гремионис, что мое полное незнание аврорских обычаев привело меня на неверный путь. Уверяю вас, что такой ляпсус не повторится.

Бейли сел. — Наверное, больше не о чем говорить.

Гремионис, казалось, не слушал его.

— Когда я был маленьким, я иногда толкал других, и меня толкали, но роботы и не думали разнимать нас.

— Если позволите, — сказал Дэниел, — я объясню, партнер Илайдж. Было установлено, что полное пресечение агрессивности в очень юном возрасте ведет к нежелательным последствиям. Поэтому некоторые игры, включая физические соревнования, разрешались и даже одобрялись — при условии, чтобы не было реального вреда. Роботы, ухаживающие за малышами, программировались так, чтобы они различали шансы и уровень вреда, который мог быть причинен. Я, например, в этом смысле спрограммирован неправильно и не гожусь для охраны малолетних, и Жискар тоже.

— Такое агрессивное поведение в юношестве останавливается? — спросил Бейли.

— Да, постепенно, когда уровень вреда может повыситься, и желательно развитие самоконтроля.

— К тому времени, — сказал Гремионис, — когда я поступил в высшую школу, я, как и все аврорцы, знал прекрасно, что соревнование покоится на сравнении мыслительных способностей и таланта…

— А физических состязаний никаких? — спросил Бейли.

— Они есть, но лишь те, что не включают умышленного физического контакта с намерением покалечить… Но со времени своей юности я никогда ни на кого не нападал, хотя у меня было к этому множество случаев, уверяю вас, но до этой минуты я всегда умел владеть собой. Правда, никто никогда не обвинял меня в… этом.

— В любом случае, — сказал Бейли, — ничего хорошего из нападения не получится, если рядом с каждым соперником стоит робот.

— Конечно. Тем более оснований для меня стыдиться, что я потерял самоконтроль. Надеюсь, вы не упомянете об этом в своем рапорте.

— Будьте уверены, я никому не скажу. Это не касается дела.

— Спасибо. Бы сказали, что интервью окончено?

— Думаю, да.

— В таком случае, вы скажете Глэдии, что я ни при чем в деле Джандера?

Бейли заколебался: — Я скажу ей, что это мое мнение.

— Прошу вас, скажите потверже, чтобы она была полностью уверена в моей непричастности, особенно, если она была привязана к роботу из сексуальных побуждений. Я не смогу вынести, если она подумает, что я убил р… Она солярианка и может так подумать.

— Да, могла бы, — задумчиво сказал Бейли.

— Но видите ли, — быстро заговорил Гремионис, — я ничего не понимаю в роботах, и ни доктор Фастольф, ни доктор Василия, и никто другой ничего не говорили мне о том, как они работают. Я имею в виду — у меня не было никакой возможности разрушить Джандера.

Бейли, казалось, глубоко задумался, а затем сказал с явной неохотой: — Я ничего не могу сделать, кроме как поверить вам. Я ничего не знаю. Возможно — я говорю это без намерения оскорбить — вы, или доктор Василия, или вы оба — лжете. Я слишком мало знаю о внутренней природе аврорского общества и легко могу оказаться в дураках. И все-таки я могу только поверить вам. Но я не могу сказать Глэдии больше того, что, по моему мнению, вы ни в чем не виноваты. Я могу сказать только «по моему мнению». Я уверен, что она найдет это достаточно сильным.

— Ну, тогда и я удовлетворюсь этим. Если это может помочь, я даю вам слово аврорского гражданина, что я невиновен.

Бейли чуть заметно улыбнулся.

— Я не стал бы сомневаться в вашем слове, но моя работа требует только объективных доказательств.

Он встал.

— Не истолкуйте неправильно то, что я вам скажу, мистер Гремионис. Вы просите меня, чтобы я успокоил Глэдию, потому что вы хотите сохранить ее дружбу.

— Очень хочу, мистер Бейли.

— И вы намерены снова предложить ей себя.

Гремионис покраснел: — Да.

— Могу ли я дать вам совет, сэр? Не делайте этого.

— Держите ваши советы при себе. Я не намерен следовать им.

— Я хочу сказать — не делайте этого по обычной официальной процедуре, а просто обнимите и поцелуйте ее.

Бейли опустил глаза, чувствуя непривычное смущение.

— Нет, — сказал Гремионис убежденно. — Ни одна аврорская женщина не потерпит такого. И мужчина тоже.

— Мистер Гремионис, не забывайте, что Глэдия солярианка, у них другие обычаи и традиции. На вашем месте я бы попробовал.

Бейли смотрел в пол, скрывая внезапную ярость. Кто ему Гремионис, чтобы давать ему такой совет? Зачем советовать другому сделать то, что он, Бейли, мечтал сделать сам?

Бейли снова вернулся к делу и сказал более низким, чем обычно баритоном:

— Мистер Гремионис, вы упоминали имя главы Института Роботехники. Не повторите ли вы мне еще раз?

— Келдин Амадейро.

— Есть какая-нибудь возможность добраться до него отсюда?