Робин Гуд

– Да очень просто. Мне было пятнадцать лет, когда в нашей деревне объявилась какая-то болезнь. Оспа не оспа, но заболели многие, многие умерли. Мой отец, мельник Кристиан, был крепкий малый, он выжил, но остался слабым и больным на всю жизнь. Двое братьев умерли, один тоже стал калекой. Самый старший, Роберт пытался поправить дела – все заботы о мельнице легли на него, а он был уже женат, дети росли, трое. Я понял: надо как-то помочь им. Отправился в город и попросился в дружину шерифа. Меня, было, подняли на смех, какой еще боец – кожа да кости, и сам деревенщина. Но я показал, как умею обращаться с мечом, как верхом езжу, и помощник шерифа задумался.

– Но как же вы этому научились? – удивилась Изабель. – В деревнях этому не научишься!

Шериф улыбнулся:

– А учил меня всему этому один заезжий рыцарь, который возвращался из какого-то похода и занемог – старая рана открылась. Два месяца жил на нашей мельнице, заплатил хорошо, а заодно и меня многому выучил. Другие браться оказались не слишком к этому способны, зато у меня все выходило на удивление. Приезжий еще сказал моему отцу: «Не знал бы, что мальчишка сын мельника, сказал бы, что он – рыцарь от рождения. Он даже в седле сидит так, словно верхом ездили и сражались десятки его предков». И вот потом, когда я приехал в Ноттингем, эта наука пригодилась. Само собою, лет я себе набавил: сказал – семнадцать. Меня взяли в дружину. Все деньги, что платили, я отвозил родителям, ведь дружинников и кормят, и одевают. За несколько лет я стал одним из лучших. Потом шериф, сэр Веллендер сделал меня первым помощником. Мой отец умер, и я старался еще больше помогать родным. Правда, вскоре дела у Роберта, моего старшего брата, пошли в гору. Когда же шериф стал стар и понял, что ему пора оставлять службу, он выдвинул своим преемником меня. Но для того, чтобы получить такое назначение, я должен был пройти посвящение в рыцари. Сэр Роджер добился этого у короля Генриха, только король поставил условие, чтобы я носил имя Веллендера. Будь жив мой отец, вряд ли бы я согласился, но отца уже не было, да и мать к тому времени умерла. Кроме того, скажу тебе честно, Изабель: мне очень хотелось стать шерифом!

– Но ведь это же так трудно, так опасно! – воскликнула девочка.

– Ты права, и трудно, и опасно. Но необходимо. Разве выживет страна, если ее никто не будет очищать от преступников, от воров, от разбойников? Разве будет прочна королевская власть, если изнутри Англию, как ржавчина, будет разъедать смута? Да, мало, кто любит вершителей закона. Шерифам баллад не посвящают! Мы ведь ловим, вешаем, в лучшем случае отправляем на галеры… Не рыцарское занятие. Но без него страны не будет! Власть короля опирается на рыцарскую честь и доблесть, на преданность народа, это видят все, это все знают. А что будет, если никто не станет следить за соблюдением приказов, за тем, чтобы все, от нищего до графа, просто исполняли закон?! Ты вот назвала меня добрым.

А многие называют жестоким! Да и ты решила, что я жесток, когда помнишь, я приказал повесить тех троих разбойников?

– Я была не права! – твердо сказала Изабель.

– Права, как выяснилось. С помощью этих несчастных мы сумели прорваться через тот злополучный мост.

Сэр Эдвин умолк, налил себе еще стакан вина и пил его небольшими глотками, стараясь не смотреть на девушку. Его неодолимо тянуло к ней, и он понимал, что еще немного и перестанет сопротивляться. А она будет этому только рада! Дуреха!

– А если не вернется король Ричард? – вдруг спросила Изабель, даже не стараясь скрыть дрожи в голосе. – И королем станет принц Джон, от которого всем только плохо. Вы ему тоже будете служить?

– Буду служить королю, пока он есть! – не раздумывая, ответил шериф. – Англии, пока она есть. Каков бы ни был король, он осуществляет саму идею власти, идею государства, данного народу Богом. Да, власть может быть в какой-то момент плохой, но она должна быть! И король может быть плохим, уже бывали такие. Но без короля нельзя! Поэтому я буду защищать власть и закон, пока они существуют.

Он, наконец, посмотрел в лицо Изабели и увидел в ее глазах такой нескрываемый восторг, что ему стало стыдно. Несет какую-то пьяную высокопарную чушь, а она восхищается.

– Вы – самый настоящий рыцарь! – прошептала девушка. – Вы и без баллад самый лучший. Ой, послушайте… а ванна? Вода-то остынет!

– Ты права, – он поднялся из-за стола. – Ступай-ка в свою комнату, чтобы я мог раздеться и влезть в эту бочку.

– А другие рыцари не стесняются своих слуг! – вновь краснея, заметила девушка.

– Ты не служанка. Только что я сказал мастеру Лойду, что ты – моя приемная дочь. Дочерям наготы не показывают. Ну, ступай, ступай!

Через некоторое время Веллендер, блаженствуя, окунулся до самого подбородка и закрыл глаза.

Однако просидеть в упоительно теплой воде ему удалось совсем недолго. В комнату неожиданно ввалился Мервин и с порога доложил:

– Сэр! Стражник просил передать: вас спрашивает какой-то человек.

– Ну и что? – Веллендер даже не скрывал возмущения. – Ради этого я должен вылезать из ванны? Такое срочное дело?