— Нет, конечно! Вы бы никогда не нашли меня, если бы Алексеева действовала по моим инструкциям. Здесь была сложность другого рода. Я разрешила Алексеевой по ее усмотрению распорядиться шарфом и кольцом. Девушка могла войти во вкус и начать искать ребенка, чтобы вытрясти с меня еще денег. Для подстраховки я взяла с нее расписку, что она передает мне сына на временное воспитание. Расписка лежит у меня дома в верхнем ящике комода.
— Вы назвали ей свои анкетные данные? — удивился Воронов.
— Она написала, что передает ребенка женщине, назвавшейся Ивановой Тамарой Павловной. Я консультировалась с юристом. Он сказал, что если за ребенка не было уплачено вознаграждение, то никакого состава преступления ни у меня, ни у Алексеевой не будет.
— Как вы кормили младенца? — спросил Долголеев.
— Я заранее нашла кормилицу. Кто она — не спрашивайте, не скажу. Когда ребенок немного окреп, мы перевели его на искусственное вскармливание.
— С первым эпизодом все понятно. Давайте вместе попробуем разобраться, что же сегодня произошло?
— У меня даже предположений нет. Я не могу представить, кому мог понадобиться безродный мальчик.
В кабинет вошел озадаченный Демидов. Он хотел что-то высказать Воронову, но посмотрел на побледневшую Ооржак, изменился в лице, стал серьезным. Ничего не объясняя, сел за свой стол, набрал номер внутреннего телефона, пригласил оперуполномоченного Зорина, до милиции работавшего врачом «скорой помощи». Зорин с первого взгляда понял, что Ооржак держится из последних сил.
— Голова кружится? — спросил он, заглядывая в уцелевший глаз потерпевшей. — Сознание не меркнет? Разденьтесь до пояса, я осмотрю ребра.
— Меня тошнит, и внутри все жжет, — сказала женщина, снимая кофточку. — Такое ощущение, что при каждом вздохе внутренности скрипят.
Зорин ощупал реберную дугу Ооржак, велел одеваться.
— У гражданки сломаны два ребра. Возможно повреждение внутренних органов. В любом случае ее надо немедленно доставить с больницу. Вызывайте «Скорую помощь», пока ей плохо не стало.
— «Скорую»? — ужаснулся Демидов. — Ты представляешь, о чем говоришь? Как мы врачам объясним, что у нас в управлении оказалась избитая женщина? Врачи в истории болезни напишут, что ее с переломами ребер доставили из краевого УВД. Служебную проверку проводить надо, устанавливать, почему мы травмированную женщину повезли в милицию, а не в травмпункт.
— Володя, ты понимаешь, что она может отдать концы в любой момент? — разозлился Зорин. — Сам выбирай, что лучше: покойница в твоем кабинете или запись в истории болезни.
— Я пока помирать не собираюсь, — подала голос Ооржак. — У меня просто внутри что-то скрипит, а так-то я еще ничего. Отлежаться надо, и все пройдет.
— Вызывайте «Скорую», — решил прекратить препирательства Воронов. — Мы с Ооржак выйдем на крыльцо, будем дожидаться врачей там. Формально ее заберут с улицы, а не из управления.
— Хоть какой-то от тебя прок есть! — недобро усмехнулся Демидов. — Идите, ждите врачей на крыльце.
Тувинка и Воронов вышли на улицу. «Скорая помощь» приехала на удивление быстро.
— Вы родственник? — спросила Виктора врач.
— Сын.
Врач не уловила сарказма в ответе русского парня.
— Садитесь с нами, по пути расскажете, что с вашей мамой произошло.
— Потеряла сознание, упала на угол стола, — сказал Виктор первое, что пришло на ум.
Посвящать медиков в запутанную историю с младенцем, которого уже второй раз похищают, Воронов не решился.
«Если Ооржак захочет, то пускай сама про налет рассказывает, — решил он. — Врачи вряд ли поверят в историю с падением, но это будет уже не мое дело».
В приемном покое городской больницы Воронов и потерпевшая на какое-то время остались одни.
— Я так и не понял, — сказал Виктор, — зачем надо было инсценировать похищение?
— Если бы Алексеева не допустила милицию до расследования кражи ребенка, то все прошло бы гладко, без сучка без задоринки. Родственники Алексеевой поверили бы, что ребенка похитили для бездетной пары, и шума поднимать не стали. Через месяц Алексеева вернулась бы в общежитие, подругам объяснила, что сына забрали ее родители. Исчезновение младенца, как камень, попавший в пруд, вызывает круги на воде. Первый круг — родственники Алексеевой и ее близкие знакомые. Им надо было бы преподнести максимально правдоподобную историю. Лучше всего подходило похищение. Второй круг — это знакомые, им можно было скормить все что угодно. Третий круг — это посторонние, им можно было ничего не объяснять. Я не знаю, каким образом в мои планы вмешалась милиция, но в день «похищения» младенца я не допустила ни одной ошибки.
— Дело случая! У Алексеевой оказался инициативный родственник. Он привлек к расследованию меня. Я нашел шарф. Дальше было дело техники, но Алексеева держалась, лгала до последнего. Не знаю, как она теперь посмотрит мне в глаза.
— Зачем она тебе? Оставь девчонку в покое, ей и так досталось…
Дежурная медсестра не дала Ооржак закончить мысль, увела в кабинет первоначального осмотра. Воронов не стал дожидаться результатов обследования потерпевшей и поехал в школу.