Ревность

— Привет, старина, — голос Эдика Волкова звучал бодро. — Докладываю. Днем твоя жена завезла ребенка к подруге. Затем посетила парикмахерскую, где провела два с лишним часа. В пять вечера вернулась домой. Вызвала такси и вышла из дома около восьми, одетая очень… Не знаю, как сказать. Не то, чтобы шикарно, но как-то по-особому сексуально. Ты сам увидишь на фотографиях. Так одеваются на свидания. Направилась в гости к известному тебе Алексу Ключевскому, мужику из ресторана «Прага». Мои ребята сидели у нее на хвосте, она вошла в подъезд. Вот и все. Окна в квартире Ключевского погасли в половине первого ночи. Сейчас она у него. Мои люди ждут у внизу. Ну, ждать уже нечего. Все и так ясно.

— Что? — Радченко осознал до конца, что в эту минуту подтвердились самые отвратительные подозрения. — Что ты сказал?

— Она сейчас у него. И свет в окнах погашен.

Радченко, переставший обращать внимания на дорогу, чуть не въехал в серебристый седан, но успел притормозить в последнюю секунду.

— Нам повезло, поздравляю, — сказал Эдик. — Эту партию выиграли подчистую. Теперь, можно сказать определенно и твердо, — выиграли.

— Выиграли? — удивленно переспросил Радченко.

Сердце билось часто и неровно. Казалось, что он пропустил мощный удар под ложечку, попал в нокаут, что небо и земля поменялись местами. Ладони стали потными, а руль скользким и непослушным. Полотно дороги уходило не к далекому горизонту, а вело прямо в небо, к палящему солнцу и терялось в его сиянии. От мелькания встречных машин рябило в глазах, слепили солнечные блики.

— В каком смысле выиграли? Я чувствую себя проигравшим. Чувствую, что у меня отобрали всю прожитую жизнь. Счастливую благополучную жизнь. Смешали прожитые годы с дерьмом. И спустили в сортир. А ты — «выиграли».

— Чудак. Ребенок наверняка останется с тобой. Домработница этого Казановы установила в его спальне миниатюрную видеокамеру. Эта домработница совсем не дура, какой может показаться с первого взгляда. Когда наш детектив попытался с ней поговорить и пообещал за пустяковую услугу заплатить две сотни баксов, она слышать ничего не захотела. Мало того. Стала нас шантажировать, мол, я все расскажу своему хозяину и он вас… Торговалась, как сумасшедшая. И вырвала у нас полторы тысячи баксов. Мы уступили, потому что ребенок стоит дороже. С этой записи мы наделаем гору снимков и предъявим их в суде. Это главное, это и есть наша победа.

— Господи, что ты такое говоришь? Если это победа, что тогда поражение?

Радченко не заметил, как стрелка спидометра переползла отметку сто миль. Фургон несся по левой полосе, набирая скорость.

— Не впадай в истерику, — сказал Эдик. — У тебя было время, чтобы справиться с собой и пережить это известие. Старик, я никогда не терял женщин из-за их измены. Со мной все было с точностью до наоборот. Я сам бросал баб. Но потом встретил свою теперешнюю жену и решил, что с этой женщиной я останусь навсегда.

Видимо, Эдик сообразил, что говорит что-то такое, чего сейчас говорить не следует и нашел другие слова, но его снова занесло куда-то не туда.

— Я видел много обманутых мужей, но до сих пор не научился их утешать. Если ты не находишь себе места, позвони ей. Сейчас у нас два ночи, жалко будить Галю. Но все-таки интересно, что она скажет. Черт побери, Дима… Мне нечего добавить.

Радченко дал отбой и набрал телефон жены. После второго гудка включился автоответчик. В этот момент фургон оказался на средней полосе, проскочил мимо тягача, тащившего фуру, разрисованную змеями и мордами чертей, зелеными и желтыми. Радченко набрал телефон Эдика и сказал в трубку:

— Может быть, твои детективы ошиблись? Ведь это бывает. Ну, может быть, Галя побыла у него час и ушла?

— Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ? Эти парни не ошибаются. Прости, старик. Мне очень жаль. Не думал, что это заденет тебя так глубоко. Я ведь не первый раз приношу дурные новости.

Радченко увидел, что его фургон готов протаранить машину, перестроившуюся из левого ряда, уходя от столкновения, успел вильнуть в сторону. Он бросил взгляд на спидометр, сбавил скорость и перевел дух.

Глава 26

Девяткин сидел, привалившись к стене, в задумчивости грыз зубочистку и боролся с дремотой.

— Зачем твой человек изуродовал трупы и уничтожил документы? Почему ты не хотел, чтобы Ольгу и Тревора опознали и установили их личности?

— Мне было достаточно того, что Ольга пропала и не приехала к умирающему отцу, когда тот ее звал. Это уже веский повод, чтобы лишить дочь наследства. Что мне еще надо? Если бы личность Ольги и Тревера установили сразу и выяснили, что они граждане США, раскрытием убийства занялось ФСБ. А у этих ребят гораздо больше возможностей, чем у ментов. Они бы копнули глубже, заинтересовались мной. А там наткнулись бы на международные разговоры, которые в тайне от мужа вела со мной Ольга. Подняли бы нашу переписку по электронной почте и… И выяснили, что это именно я вытянул Ольгу в Россию. Я не мог предположить, что менты в своем расследовании продвинутся так далеко. Кстати, это тебе комплимент.