Ревность

Павел молчал минуту. Потел ладонью лоб и сказал:

— Я звонил в Москву. Мне сказали еще четыре дня назад или пять, когда в газетах еще ничего не было… Короче, вскоре после нашего отъезда в доме были убиты мужчина и женщина. Тела перетащили в недоделанный подвал и залили бетоном. Я знаю не больше вашего.

— Павел, ты понимаешь, что сейчас ты первый подозреваемый? — сказал Вадим. — До тебя доходит, что тебе нельзя возвращаться в Россию? Там тебя ждет тюрьма. В голове не умещается: как ты мог это сделать, ведь там была женщина. Неужели ты мог женщину… Ты, мой брат, мог это сделать?

— Никого я не убивал. Я заложил этот дом банку. В последнее время было плохо с деньгами.

— Ты думаешь, мы с отцом сможем тебе поверить? — Вадим внимательно смотрел на брата, не в глаза, в переносицу. — Во многих твоих книгах способы умерщвления людей рассмотрены подробно. Значит, ты неплохо в этом разбираешься. Ну, в способах убийства?

— Одно дело книги, другое дело самому, — Павел чувствовал, что ему не хватает дыхания, чтобы закончить фразу. — Понимаешь разницу?

— Ты хочешь сказать, что мы с отцом должны поверить в ахинею, которую ты порешь? — Вадим потряс сжатыми кулаками. — Поверить в этот бред? Зачем делать из нас дураков? Будь мужчиной, имей мужество сказать: да, это я.

— Вадим, я не причастен к этому.

— Слушай, если бы в моем доме нашли два трупа, кто поверил, что я не знаю об убийстве? Ты не хотел терять деньги, поэтому заложил дом банку. Получил наличные и… Ты все тщательно спланировал, замел следы. Я не знаю мотивов убийства, но каковы бы они не были, ты совершил нечто ужасное. Непоправимое.

* * *

Этот разговор, изматывающий и бессмысленный, продолжался довольно долго. У Павла болела голова, его тошнило. Наумов старший, кажется, временами отключался, начинал дремать, но вскоре открывал глаза и смотрел на сыновей. Пришла Роза, она села в кресло и заплакала, не проронив ни единого слова. Сегодня она была в цветастом сарафане и, несмотря на слезы и стоны, выглядела свежей и помолодевшей.

— Теперь оставьте меня, — сказал Наумов старший. — Вы видели того мрачного мужчину с толстым портфелем, который сидит в коридоре? Это мой адвокат. Я позвал его, чтобы переписать завещание. Я очень сердит, поэтому хотел лишить наследства Ольгу и Павла. Но… Мне надо еще раз подумать. Я приму решение в течение суток.

Старик смотрел, как братья поднялись, направились к двери. Следом заплаканная с красным лицом шла Роза.

— Павел, подожди, — сказал он.

Когда все кроме старшего сына ушли, старик сказал:

— Послушай, хватит ревновать Розу. Твоя ревность… Она переходит, уже перешла все границы приличия. Это не трагично, это даже не смешно. Ты ревнуешь ее к брату, к фонарному столбу, даже ко мне. Хотя мужской силы у меня наверняка меньше, чем у фонарного столба. Понимаешь, любая женщина устает от ревности. Так уж женщины устроены: они не любят ревнивых мужей. Мужей, которые готовы зайтись в истерике или обидеться на какой-то пустяк. А когда женщина устает от ревности мужа, она способна на непредсказуемые поступки. Впоследствии она может жалеть о своих действиях, но… Поэтому не толкай ваш брак в пропасть. Если бы мать была жива, она бы растолковала тебе все подробно. Но, увы. Ты понял меня?

— Откуда ты знаешь, что я…

— Этого только слепой не увидит. Павел, посмотри на себя со стороны. На жалкие и смешные поступки, на эту ревность. Да, Роза красивая довольно молодая женщина. По-моему, она достойна другого мужа, поспокойнее. А ты заводишься с пол-оборота, отравляешь ей жизнь. И заодно всем нам, окружающим. Мы договорились?

— Договорились, — выдавил из себя Павел, он чувствовал себя старым и больным. — Теперь можно идти?

Когда он спустился по широкой мраморной лестнице вниз, к отцовскому лимузину, младший брат и жена уже устроились на огромном сидении сзади и разминались шампанским из отцовского бара. Павел упал на свободный диван и сразу потянулся к бутылке клюквенной водки.

* * *

Джон, потягивая виски, сидел в номере Радченко.

— ФБР будет еще долго заниматься расследованием убийства в доме Милзов, — сказал он. — Будут потрачены сотни тысяч долларов, потому что задействовано много детективов и еще больше технических работников. Будут проведены дорогостоящие экспертизы. Эти расследования, поверь мне, могут продолжаться годами. И окончиться ничем. Я же не ставил целью раскрыть преступление. Я искал жену и в ходе поисков расколол этот орешек. Кстати, деньги…

— Какие деньги? — Радченко сидел на кровати и подливал виски в свой стакан.

— Я потратил на это расследование всего несколько долларов. Деньги ушли на бензин и тот пластиковый пакет, что я надевал Милзу на голову. И еще придется заплатить за чистку одежды, она вся в грязи. За разбитый бампер заплатит страховая компания.