Реверс

— Оставить в кабинете не имею права для вашей же безопасности. Здесь колюще-режущие предметы. И окно не зарешечено, возможен побег.

— Ой, да ладно! — отмахнулась адвокат. — Не лицемерьте, лейтенант. Плевать вам с высокой колокольни на мою безопасность! Я имею право на беседу с подзащитным до его допроса. Извольте соблюдать закон.

— Пойдёмте в ИВС, — предложил убойщик.

— Ещё чего?! Там ещё большая антисанитария, чем в вашем чулане.

— Ну, тогда так, — Рязанцев увлёк Жидких в коридор, отсоединил браслет наручников от своего запястья и прицепил к стояку центрального отопления.

Тряхнул трубу, проверяя её на крепость.

— Беседуйте, — вразвалочку двинул в противоположный конец пустынного коридора.

Панкратова максимально плотно закрыла дверь кабинета, изолируя оставшегося там следователя. Стуча каблуками, подошла к клиенту. Смерила прищуренным взглядом расстояние до оперативника.

— Зайдите за угол, лейтенант! — приказала.

— Я должен его видеть. Не устраивает, идёмте в подвал, — Рязанцев не собирался плясать под чужую дудку.

Уголовному розыску воевать с адвокатской братией просто. Они вращаются на разных орбитах, лишь эпизодически зацепляясь краями. Зато следователи ходят с защитниками одними тропами, и потому вынуждены подстраиваться под самых зловредных оппонентов.

Римма Устиновна Панкратова являлась наиболее одиозной представительницей местного адвокатского сообщества. Достаточно ей было войти в простейшее дело, где обвиняемый, будучи взятым с поличным, признавал свою вину в полном объёме, как это дело моментально становилось проблемным.

Римма Устиновна не признавала компромиссов со стороной обвинения. Самые бесспорные доказательства её не убеждали.

Она обладала поистине гипнотическим воздействием на клиентов. Под её чарами жулики дружно отказывались от сделанных ранее признаний и начинали обвинять следователей в фальсификации доказательств, а оперов — в пытках.

Материальное право Панкратова знала поверхностно, в процессуальных вопросах плавала, за изменениями законодательства и судебной практикой следила постольку-поскольку. Её коньком были закулисные подножки и удары ниже пояса.

Вызвать Римму Устиновну для участия в следственном действии было архисложно. Договорённостей по телефону она не признавала.

— Уведомляйте письменно, за пять суток, как требует УПК, — отвечала скороговоркой и бросала трубку.

Напечатать лишнюю бумажку для следователя — минутное дело. Но как вручить уведомление под роспись строптивому адресату?

Панкратова возглавляла спецконсультацию, зарегистрированную в Москве. Её секретарша под страхом увольнения не принимала у следователей никаких бумаг. На почту за заказной корреспонденцией секретарь не ходила, все письма возвращались отправителям. Из-за неявки адвоката запланированные следственные действия срывались, расследование принимало волокитный характер.

Ознакомление с материалами дела у Панкратовой каждый раз превращалось в шоу. В день она прочитывала не более десяти листов и убегала, ссылаясь на приступ мигрени. Вдоволь наиздевавшись над бедолагой следователем, ставила ультиматум: «Копируйте мне дело в полном объёме, тогда подпишу протокол». Римма Устиновна принципиально не снимала копии за свой счёт. Всегда за счёт чужаго.

Прокурорские пытались найти на неё управу в столичной коллегии адвокатов. Но москвичи игнорировали гневные послания провинциалов, а Панкратова, чувствуя свою безнаказанность, становилась ещё наглее.

Следователи ненавидели Римму Устиновну, автоматом перенося неприязнь на её подзащитных. Отказывали им в свиданиях с родственниками, вменяли дополнительные эпизоды, оставляли под стражей, когда можно было изменить меру пресечения… Надо отдать должное Панкратовой, ей удавалось поддерживать в доверителях веру в победу. Они соглашались терпеть тяготы и лишения в условиях изоляции ради конечного результата.

Изощрённо мотая нервы следователям, адвокатесса вынуждала их совершать процессуальные ляпы. Допущенными ошибками впоследствии спекулировала в суде.

В отечественном уголовном судопроизводстве последовательное отрицание вины — крайне важный аспект. Если подсудимый в отказе, доказательства трактуются иначе, чем при наличии признанки. Судья впадает в сомнения и выносит более мягкое наказание, чем следовало бы. Давая клиентам установку никогда ничего не признавать, Панкратова неоднократно добивалась для них снисхождения. А по числу оправдательных приговоров шла на втором месте после Сизова.

В бандитских кругах Римма Устиновна стала популярной после того, как дважды успешно защищала Клыча — за вымогательство и за наркотики. Крайний раз авторитет по непонятным соображениям отказался от услуг Панкратовой, нанял адвоката из областной коллегии и огрёб семерик, как с куста.

Кличка «Шапокляк» Римме Устиновне подходила идеально. Её фото могло достойно проиллюстрировать знаменитую сказочную повесть Эдуарда Успенского.

Человек, не знающий даты рождения адвокатессы и решивший угадать её возраст, затруднился бы сузить диапазон между сорока и шестьюдесятью годами.