Ремесленники душ

— Запиши в журнал, труп без признаков насильственной смерти, душа не тронута, золотой зуб на месте, так что или сам утопился, или пьяный упал. Дело закрыто и пошли пневмопочтой письмо в четырнадцатый, пусть не ходят.

— Хорошо сэр.

Сержант с инспектором ушли в кабинет, оставив меня одного. Набравшись смелости, я обратился к сержанту за стойкой, вспомнив его имя.

— Мистер Экстон, а почему вы называете его сэр, он ведь не благородный?

По потемневшему лицу сержанта я понял, что сморозил не то, но его лицо почти сразу же смягчилось и он тихо сказал.

— У нас, простых людей, слово «сэр» не только обозначает статус положения человека, если ты уважаешь кого‑то настолько, что повышаешь его статус в собственных глазах, то можешь называть его как тебе заблагорассудится.

Я почувствовал себя неловко и отошел от него, сев на скамью. Есть меня не позвали и только смотря за этими двумя, о себе напомнил мой живот громко проурчав на весь участок. Раздавшиеся смешки были погашены окриком сержанта, который ушел в подсобку и вынес оттуда большой кусок хлеба с сыром, положив их рядом со мной, он улыбнулся.

— Ешь, проголодался наверно.

Не слушая моих горячих благодарностей, он удалился на свое место, а я вцепился в продукты и такой жадностью накинулся на них, что самому стало стыдно за свое поведение, к счастью на меня никто не смотрел и утолив первый голод, я стал есть, понемногу откусывая куски.

Спустя час из кабинета инспектора вернулись оба полицейских и позвали меня пойти за собой. Мы стали спускаться по винтовой лестнице куда‑то вниз и чувство дежа вю закралось ко мне, заставив достать платок и на всякий случай приложить его ко рту. Оказалось, мы спустились в небольшую тюрьму, где в клетках сидели, стояли или лежали множество людей. Завидев инспектора и сержанта сразу же наступила тишина и наши шаги эхом стали раздаваться по бетонному коридору.

Открыв дверь в конце длинного туннеля с клетками, инспектор зажег газовый фонарь и внутри комнаты в которую мы вошли сразу стало светло, заставив меня прищурить глаза. Я осторожно зашел внутрь и осмотрелся, по середине стоял большой и грубо сколоченный то ли стол, то ли скамья, со странными приспособлениями у изголовья и ног, выглядевшие как небольшие раковины. Кроме него внутри был только умывальник с ведром воды рядом и четыре длинных и широких полки которые крепились к стене на уровне моего пояса, прикрытые серой тканью.

Пока я оглядывался, сержант достал большой сверток с одной из полок, со странно торчащими из него руками и ногами большой куклы и поставив его на стол произнес.

— Мистер Рэджинальд познакомитесь с мисс Олсен.

Я и не сразу понял, что торчавшие из свертка руки и ноги, принадлежали не кукле, а человеку. Только когда он развернул узел я с ужасом увидел, что это не тело, а отрубленные руки и ноги, а также голова мертвой девушки.

Рвота нахлынула на меня, и я не добежав до раковины, выблевывая недавний обед.

— Нежный нам попался аристократ, — одобрительно прокомментировал мои действия инспектор, — если в том подвале убирать не нужно было, то в нашем морге придется, а то док будет недоволен.

— В общем с — э-р ван Дир, осмотрите мисс Олсен, приберетесь тут и можете быть на сегодня свободны, сержант проводит вас домой.

— Пошли Джеймс пока пропустим по бокальчику бренди, — обратился он к своему другу, и они ушли, оставив меня одного.

От бессилия я сел и заплакал, столько унижений и ужасов как сегодня я не испытывал за всю свою жизнь. Хотелось выть и бить кулаками в стену, чтоб хоть как‑то унять жалось к себе. Когда слезы кончились и высохли, я понял надо решать, что делать дальше. Можно плюнуть на все и просто уйти, наняв повозку добраться до территории ремесленников и навсегда забыть про ужасы, творящиеся здесь. Я встал и пошел к двери, как голова мертвой девушки наклонилась и упала с глухим звуком на пол. Я стоял и держался за ручку двери и не мог сделать ни шага. Нужно было проявить уважение к мертвой и поднять назад её голову или я не смогу сегодня спокойно заснуть, поскольку она будет преследовать меня во снах.

Тяжело вздохнув, я поежился от холода, который тут оказывается был приличным, подошел и брезгливо подняв её за волосы, положив назад. Почему‑то от этого простого действия внутри все успокоилось, и я спокойнее рассмотрел мертвое лицо, похоже она была очень красива при жизни, даже сейчас лицо её было привлекательно хоть и мертво.

Мне стало её жаль, такая молодая, примерного возраста с Элизой, а уже мертва. Не отдавая себе отчета, я вытащил коробку с минералом и посмотрел на её голову. Ничего. Я опешил и посмотрел через мутный кусочек минерала, думая, что упустил едва заметные взгляду ремесленника зеленые нити, идущие от тела вверх и образующие тонкую бахрому вокруг тела каждого человека. Снова ничего.