Рейд ценою в жизнь

– Отставить!.. Не вставать! – прохрипел Глеб. – До леса только ползком. Занять оборону на опушке…

Сжималась удавка, уже не оставалось времени и пространства для манёвра. Бронетранспортёры приближались, грузовик с эсэсовцами скрылся в другой стороне, но обязательно вернётся наш ум. С таким обилием живой силы и техники горстке разведчиков уже не справится.

Один из БТРов вырвался вперед, запрыгал по рытвинам, швыряло солдат в кузове. Характер местности, по которой катила бронетехника, сильно усложнился – ямы стали глубже. Пулемётчик сбил прицел – теперь он стрелял абы как, его огонь перестал быть точным – этим надо было пользоваться.

Разведчики поднялись всем гуртом, повалили в лес: четверо добежали, покатились за пригорок, руша молодой подлесок; остальных накрыл шквал свинца – как чувствовали, рухнули плашмя, заползали за укрытие. Пулемётчик исправил положение, отыскал разбежавшееся мишени.

Глеб скорчился, закрыл голову движение инстинктивно помочь не могло – пули вспахали землю, буквально взорвался бугорок из слежавшейся глины, земляные ошметки ударили по телу. Шубин срывал остатки голоса: «Не вставать!.. Ждём пока пулемётчик будет перезаряжать!».

Часть группы, окопавшаяся в лесу, открыла ответный огонь, боеприпасов не жалели – не самый подходящий момент для экономии. Восторженно закричал Шлыков, сбил пулемётчика. Фигура в чёрном комбинезоне повисла на борту, пулемёт, оставшийся без присмотра, задрался стволом вверх. Машина завиляла, ушла с курса, стало замедляться. Водитель второго бронетранспортера предусмотрительно притормозил.

Разведчики продолжали вырабатывать боезапас. БТРы встали – терять свою технику немцы не собирались, предпочитая терять живую силу. С брони посыпались пехотинцы, стали разбегаться как тараканы, пулемет заткнулся. На второй машине пулемет отсутствовал – ещё лучше. Шквал огня прижал пехотинцев к земле.

– Бегите! – проорал из леса Шлыков.

– Вперёд, не спать! – продублировал Шубин.

Он первым влетел под спасительный полок, ударился плечом о раскоряченную осину, земля не держала, прокатился кубарем по инерции. Откуда брались силы? Существовал ли предел человеческим возможностям? Голова кружилась, он кашлял обнимая дерево, пополз куда-то на коленях, нашёл оброненный ППШ, тот, к счастью, далеко не улетел. Истошные вопли прорвались сквозь пробки в ушах, звуки вибрировали, сыпались. Он то ли орал, то ли думал, что орёт: «Держаться! Не отходить! Не прекращать огонь!». Словно чувствовал дрожью в поджилках, что не все вернулись с поля.

– Товарищ лейтенант, Брянцева нет! – крикнул Герасимов.

Шубин тер глаза до кровавых чертей. Они метались как заведённые, плясали кадриль, прыгали через костёр. Поле перед опушкой заволокло дымом, красноармейцы орали на перебой, звали товарища. Поднялся Друбич, чтобы бежать, спасать, но Мостовой схватил его за ногу и тот впадение чуть не раздробил себе лицо. Брянцев молчал – ну где же там? – страшные мысли лезли в голову.

БТРы не двигались – кто-то возился в головной машине, соскользнуло тело мёртвого пулемётчика, распростёрлась под колёсами. Пулемёт застучал, но ненадолго, видимо, кончилась лента.

– Мужики, я жив! Контузило малость… – донеслось с поля.

Брянцев пришел в себя, он приподнялся, полоснул очередью как раз в тот момент, когда поднялась жидкая цепочка пехотинцев и повалился обратно – цель залегла. Одна из пуль нашла свою цель – фигура в сером мундире повалилась на колени, солдат схватился за лицо, кровь стекала между растопыренными пальцами, сделал несколько маятниковых движений и рухнул замертво.

Остальные в бешенстве стреляли – уже не по лесу, а по Брянцеву, который скорчился метрах в тридцати от опушки, плотность огня была пугающей. Пыль на маленьком участке местности встала непроницаемой стеной. Послышался слабый вскрик – вся группа заорала в ярости. Снова кто то привстал, но не решился броситься в поле – там не было шансов для живых.

– Товарищ лейтенант что с Брянцевым? Мы не можем его там бросить! – крикнул Друбич.

Даже в мыслях не было кого-то бросать. Глеб закричал, чтобы прикрыли, сам приготовился к броску: разве сделает кто-то лучше, чем ты сам?

В этот момент из завесы пыли выскочил живой и невредимый Никита Брянцев с выпученными глазами. Он мчался зигзагами, пригибая голову, зачем-то озирался – можно подумать что-то видел сквозь дым.

Товарищи взорвались криками, словно это был футболист, прорвавший оборону противника и стремительно гнавший мяч к воротам соперника. Брянцев упал в шаге от опушки – живой, просто сдали нервы.

Фашисты открыли наугад массированный огонь.