Рейд ценою в жизнь

Шубин посмотрел на часы – день пронёсся пулей. Потухли краски дня, начиналась тревожная предвечерняя пора. Солнце заходило за деревья на западе, удлинялись тени, наезжали на здание, напичканное боеприпасами.

Солдаты возились с воротами, починили их и оставили открытыми. Прибыл старый советский самосвал, привёз мешки с землёй, вывалил у ворот. Солдаты принялись возводить пулемётные гнёзда, смотреть на это без злости было невозможно.

Из села Раздельное прибыла на грузовике дополнительная охрана, солдаты выгрузили генератор, смонтировали прожекторы для ночного освещения.

– Вот суки!.. Придумали себе развлечение… – злобно прошипел Никита Брянцев. – Как в театре – к представлению готовятся.

За полчаса до сумерек чуть было не случилось страшное: началась зачистка местности, прилегающей к хранилищу; грузовик, с затянутым брезентом кузовом, возник на восточный околице; машина шла по буеракам, для бурьян; остановилась метрах в ста к востоку от памятных мостков; спешилась пехота – человек пятнадцать и принялась прочёсывать округу.

Степень опасности разведчики оценили не сразу. Поначалу казалось, что в лес фашисты не пойдут, но потом прозвучала команда и те, что находились на правом фланге, стали бегом смещаться влево.

Насколько же сильна вера в пресловутый русский «авось».

Бойцы среагировали, когда до немцев осталось пятьдесят метров. Солдаты бежали размеренную рысью, с постными лицами – где бы взять такие же маски?

– Не стрелять! – шептал Шубин. – До последнего не стрелять!

Наши покатились с косогора, залезли под шиповник, натягивая на головы капюшоны. Казалось, что это конец – до противника считанные метры.

Немцы вошли в лес, держа на перевес карабины, продвинулись в чащу метров на пятнадцать, дальше заходить не стали – посчитали бессмысленным занятием. Несколько человек раздвинули ветки, долго всматривались. День тускнел, освещение в лесу было неважно, да и под ноги немцы не глядели.

Шубин застыл с колотящимся сердцем – между кустами стоял немецкий солдат, сосредоточенно хмурился, пристальный взгляд скользил по деревьям и подлеску. В шаге от него распростёрся Коля Савенко, напоминающий в своём комбинезоне горку листвы, Николай не шевелился, сжимая в отведённой в сторону руке, рукоятку ножа. Немцу стоило сделать только шаг и разведчик перерезал бы сухожилие на его голени. Ощущение при этом самые яркие, а дальнейшая смерть сущее избавление. Немец заколебался, потом подался назад, сомкнулись в ветки.

Николай так и не пошевелился и правильно сделал. Большинству разведчиков всё же удалось убраться за косогор, Шубин и Савенко отступили последними. Глеб скорчился за деревом, стараясь занять как можно меньше места, он не дышал, баюкал большим пальцем правой руки серебристую рукоятку ножа. Ветки соседнего дерева висели над головой, это было слабым утешением, но всё же лучше, чем ничего.

Немец прошёл, задев плечом дерево, дистанция нулевая. Солдат устал бороться с упругими ветками, тяжело дышал, от немца исходил специфический аромат – пот, табак, неприятный запах изо рта. А ещё в первой половине дня он принял немного шнапса и теперь от него несло сивухой, которая усиливала прочие выделения. Запершило в горле, желание откашляться было сильнее желания прикончить этого упыря.

Немец остановился, потянул носом – тоже почуял что-то неладное, он постоял секунд пятнадцать, втягивая воздух – с обонянием у парня всё было в норме. Советский разведчик в тылу врага тоже не лавка парфюмера – то, что русскому хорошо, для немца чуждо и опасно. Он, видимо, сам не понял, что почуял, сделал не уверенный шаг и двинулся дальше – цепь прошла.

Находиться в русском лесу немцам не нравилось: кто-то жаловался, что здесь колючие растения; другого не устраивали корни, плетущееся под ногами и вообще в этом лесу им не по себе; не проходит ощущение, что за каждым пеньком спрятались русские.

Разведчики выжидали до последнего спешить было некуда, мысли не клеились. Немцы от хранилища уже не уйдут, пока полностью его не вычистят. Проникнуть в подземелье под покровом темноты тоже не получится.

– Товарищ лейтенант, как насчёт другого входа в подземелье? – прошептал подползаем Мостовой. – Может есть а?

– Да ну… – огрызнулся Глеб. – Это погреб для хранения урожая, а не секретный подземный бункер. Видел два кирпичных колпака на пустыре – немцы ходят рядом с ними. Это вентиляционные отдушины, больше ничего. Сомневаюсь, что мы проползаем по ним.

– Да, печально всё это, – с грустью заключил Мостовой. – Может что-нибудь придумаем, а, товарищ лейтенант?

Разведчики вернулись на старые позиции. Немцы удалились на четыреста метров и теперь прочёсывали западный лес. Сумерки уплотнились, солнце зашло, потемнело пространство вокруг, появлялась долгожданная прохлада, вполне способная под утро стать пронизывающим холодом.

Повторная зачистка не проводилась, но расположились немцы основательно.

В темнеющем воздухе покачивались фигуры часовых, генератор перевезли в здание и он издавал оттуда утробное рычание. Периодически водители запускали двигатели, потом глушили.