Рейд

Как разделительную линию провел. За столом на несколько секунд воцарилась такая тишина, что стали слышны звуки с нижней палубы.

— Идея не становится более правильной от количества народа, погибшего за нее. А что такое эта твоя независимость? — осторожно спросила Ниама.

— Категория бытия и познания, — немного иронично ответил хозяин. — Отсутствие подчиненности кому бы то ни было. Пий Контур желает, чтобы мы плясали под его дудку. Не выйдет. У нас, минотавров, свои музыкальные инструменты для аккомпанемента хоровому пению.

— Интересно, почему вас так страстно желают подчинить? — мягко, очень мягко задала инферналка следующий вопрос.

— Амбиции. Глупые имперские амбиции Желтка и его регента в частности.

— То есть, проблема в том, что Контур тупо подонок?

Дилморон смешался. Минотавр чувствовал расставленную ловушку, но никак не мог ее найти:

— Не совсем. Этот новатор много сделал для экономики Желтка и развития торговли между мирами Древа.

— Значит, он — не патологический мерзавец. Просто имеет врожденную неприязнь к Подземелью, которую впитал с молоком матери.

— Ниама, хватит ерничать. Контур вообще не уроженец Овиума. Он эмигрант из Торговой Олигархии.

— Тогда, получается, что у регента Желтка нет подспудных причин неприятия Подземелья, как такового.

— Не скажу, что я понимаю, куда ты клонишь… Ладно. Допустим, в качестве гипотезы, что Желток боится силы Подземелья. Наша мощь пугает. Поэтому ее желательно взять под контроль.

— А Некрополис? Он силен? Как ты считаешь?

— Еще бы!

— Некрополис независим? — не унималась демонесса.

— Абсолютно.

— И его никто не пытается взять под контроль? Сделать протекторатом?

— Попробовали бы! У Холодного герцога сил больше, чем у всех миров Иггдрасиля вместе взятых.

— Тогда почему к Подземелью такое особое отношение? Ты не пытался анализировать? Чем оно отличается от отношения к некромантам?

Все. Ловушка захлопнулась. Дилморон сумрачно посмотрел на Ниаму, но ничего не сказал. Махор ухмыльнулся, а Горгот спрятал свои чувства за непроницаемым выражением клыкастой морды. И только бусинки глаз орка метали в участников дискуссии молнии взглядов. Демонесса победительно улыбнулась:

— Можно я произнесу вслух то, что ты, принц, не решаешься сказать. Некрополис силен, но этот мир не сует нос в проблемы соседей, довольствуясь внутренним строительством. А Подземелью до всего есть дело. И интерес планеты минотавров обычно агрессивный. Такой у вас, дорогой принц, «modus operandi». Сколько было на Центральном стволе стычек с вашими летучими группами? Мы, Инферно, ежедекадно получаем список потерь своих патрульных. Словно идет тихая, незаметная война. А какое количество торговых караванов было ограблено или захвачено «по недоразумению» вашей доблестной стражей? Без счета. Мой принц, ты сможешь хотя бы приблизительно назвать число заключенных, граждан других планет, которые содержатся в тюрьмах Подземелья?

— Меньше, чем принято полагать…, — запротестовал Дилморон, но был бесцеремонно перебит инферналкой:

— Правильно! Вы используете рабский труд, и заключенные гнут спины на владетельных минотавров по всей планете. Действительно, непосредственно в казематах содержится малая толика из них… И теперь — главный вопрос… Да кто потерпит такую независимость? Соседи по Древу вас боятся — пес знает, что на уме у героев, больных инстинктом территориальности, и любой невинный вопрос воспринимающих, как оскорбление? Самый главный враг Подземелья — не Желток или его регент, а собственные заморочки, не дающие вам жить спокойно. Проще говоря — вы всех уже достали, мой дорогой владыка.

Их вечерний спор, который грозил перейти в перепалку, прервала внезапная вспышка. Она родилась далеко на западе эклиптики, но ее яркие отсветы проникли даже сквозь стальные жалюзи Зайца. Ярко — оранжевые лучи нарисовали на лицах героев уродливые маски, словно у каждого человеческого существа вдруг из-под покрывала благородных черт проступили потаенные пороки его души.

— Ничего себе, фейерверк, — обеспокоенно поднялся с места Махор. — Чем это шарахнуло? Похоже на систему залпового огня. Извержение вулкана?

Дилморон ответил через долгий — долгий промежуток. Пока принц разлеплял разом онемевшие губы, я успел схватить взглядом мрачное торжество в глазах орка, побелевшие от напряжения скулы Ниамы и руку Махора, что тихонько скользнула к оружию.

— Это погибла наша железная девочка, — тихо промолвил хозяин. — Зайчихи больше нет.

Реплики баркидца и Горгота слились:

— Имплозия! — с удовлетворением выдохнул штабс — капитан.

— Франк! — вскрикнул Махор.

Демонесса не произнесла ни звука, а лишь буравила взором своего любовника, будто увидела его впервые.

— Надеюсь, что с маэстро ничего плохого не произошло, — отчеканил Дилморон.

— Да ты оптимист, дружище, — ядовито заметил баркидец. — Они долбанули по второму ковчегу абсолютной деструкцией. Трудно уцелеть под ее ударом. И как только сумели прицельно навестись — заклинание Имплозии вне Школ Магии, оно доступно только в талисманах и бьет по площади вокруг точки активации. На мину что ли наехал, наш бедняга?