Redrum 2017

Тут так холодно, и я вспоминаю те летние дни,

но воспоминаниям мешает бесконечный шум.

Шум глушит твой сигнал и приводит

к неполадкам в цепи.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

И вот тут я остановился. И не только потому, что последняя фраза была подчеркнута, я узнал её. Это были чужие слова, их я точно где-то встречал. Я резко встал, и кровь ударила в голову, заставив пошатнуться. Я ухватился за стол, кружка с недопитым чаем упала на бок и горячий напиток медленно, будто в вязком сне, потёк из неё по белой поверхности стола, густым киселем повис на краю и плюхнулся на пол. Будто и не чай, а желе. Глянув на настенные часы, я увидел, что уже девять часов вечера. Но это было невозможно, я провел за столом не больше двадцати минут. Где-то с краю зрения, на самой периферии мелькнула тень. Я вздрогнул, и чёрные точки поплыли перед глазами, напоминая о множестве одинаковых грязных пятен на куртке Егора. Нелепые странные связи роились в мозгу, детали собирались в конструкт неясной формы, чтобы тут же рассыпаться, измениться и запутать меня ещё больше.

Я поспешил в комнату, стал рыться на полке с книгами в поисках той самой, где я мог встретить увиденную цитату, но я не помнил, что это за книга, думал, что подскажет интуиция, и наугад выхватил какой-то томик в твёрдой обложке, я даже не глянул на неё. Раскрыл и непонимающе уставился на страницу..

…было написано там крупными буквами. Нет, нет, нет. Не было у меня такой книги, никогда не было.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

И тут

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я закричал, бросил книгу на пол, и она захлопнулась. Я отбежал назад, глядя на потрёпанную обложку. Я не мог разобрать слов, книга стала единственным предметом в комнате, оставшимся вне фокуса. Я ждал, что её страницы сейчас пропитаются кровью от раздавленного глаза, но ничего не происходило. Да и обложка вдруг стала разборчивой, словно на неё навели резкость, и читалась вполне хорошо. Поэма «Москва — Петушки». Книгу мне подарила на день рождения сестра, а у меня всё не доходили руки взяться за неё. Но Глаз? Шутка сестры? Да что за вздор?

Боже, я схожу с ума…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я не знаю, что надоумило меня взяться писать на полях книги. Чего я добивался? Это происходило само собой. Я просто взял ручку, вернулся на кухню и стал заполнять поля, начиная с пятьдесят седьмой страницы, хаотично, криво, совершенно не заботясь — сможет ли это кто-то прочесть. Только перед этим я выкинул проклятую книгу с глазом. Больше не заглянул внутрь, а чтобы не отсвечивала, отправил её прямо в окно, где она теперь лежала во влажной от дождя траве. Забавно: вот и первая книга, которую я выбросил. А ведь сестра так хвалила её, но, похоже, к прекрасному мне уже не притронуться.

Мелькали тени? Бывало, я что-то замечал краем глаза, но не могу быть уверен до конца. Я просто писал. Писал начало безумной книги, всё то, что происходило с героем и с Ольгой. Я просто выдумывал на ходу, не имея понятия о том, что же там было на самом деле. Как там говорят? Читатель — обязательный участник. Важно не только написанное автором, но и то, как читатель воспринимает текст. Я всего лишь пошёл дальше. Решил дописать книгу. Придумаю начало, а там и до финала доберусь. Я не мог этого не делать.

Вот так меня и застал Егор, вернувшись утром домой. Точнее не застал. Почему-то, войдя в квартиру, когда уже давно наступил рассвет, а может и пришло время обеда — сказать наверняка трудно — он меня не увидел. Посмотрев прямо в моё лицо, когда я поднял голову, отвлечённый от бесполезного занятия, Егор не поздоровался. Снял обувь, куртку и направился в комнату. Только когда я окликнул его, он заглянул в кухню и удивленно посмотрел на меня.

— О, а я думал, тебя дома нет.

— Ты же прямо на меня смотрел, — ответил я.

Егор нахмурил брови и цокнул языком.

— Видать, я вчера перебрал. Пойду прилягу.

И он молча ушёл, оставив после себя запах перегара.

А я вдруг почувствовал, что проваливаюсь в бездну. Я не помнил ни единого слова из написанного за ночь. Кинув ручку на стол, я встал и, пошатываясь, побрёл к чайнику. Он оказался пуст. Фильтровать воду я поленился, и набрал воды прямо из крана. Вернув чайник на место, щёлкнул кнопкой и опустил тяжёлую голову, направив тупой взгляд в пол. Спать мне не хотелось, но я чувствовал дикую усталость, понимая в то же время, что должен продолжать писать.

Однако сделать это сейчас мне было не суждено. Чем дольше я смотрел на ламинат, тем темнее он становился, пока, в конце концов, не стал угольно-чёрным и… живым. Чёртов пол шевелился. Тёк подобно воде, замирал, вздымался и опадал. Но когда я попытался отойти от чёрного пятна, ощутил, как чьи-то ледяные руки обхватили лодыжки и не отпускают. Резко дернувшись, я попытался высвободиться из хватки, но лишь грохнулся на пол и вскрикнул, ударившись локтем, который тут же прострелило, будто электрическим током. Егор не прибежал на помощь, наверное, он уже крепко спал.