Реальность и мечта

Бессилен человек в решении многих своих маленьких проблем и бесправен. Сейчас особенно бесправен. Поэтому главная заслуга картины в том, что на понятном примере смогла выразить истошный крик попранного обстоятельствами человека так, что услышали и откликнулись. Надеюсь, что и поняли: закон мертв, если он не служит людям, а люди перед мертвым законом беззащитны.

«Сочинение ко Дню Победы» и «Ворошиловский стрелок» были сделаны с любовью к обыкновенному человеку, с глубоким сочувствием к нему, тем более неожиданной стала для меня полярность позиций, занятых по отношению к фильмам теми же пенсионерами и ветеранами войны. Одни если и не оправдывают героев, то понимают, что' их вынудило так поступать. Кто-то из пенсионеров признался даже, что не смог досмотреть картину до конца, так ему грустно стало, обидно за наших стариков. Другие возмущены: к чему нас призывают? К терроризму? К вооруженному отпору? И яростно нападают прежде всего почему-то на актеров.

Это нестрашно. Я и мои товарищи относимся к этому спокойно. А авторам сердитых писем хочу ответить так.

Художественные фильмы, и эти в том числе, — не учебники жизни, они не имеют своей целью чему-то научить, к чему-то призвать. В лучшем случае они заставят зрителя задуматься над какими-то событиями, явлениями в нашей жизни. «Сочинение ко Дню Победы» и «Ворошиловский стрелок», каждый по-свое- му, задают мучительный вопрос: что с нами происходит и как — жить дальше? Чтобы заострить, более четко обозначить главную мысль фильма, его создатели вправе прибегнуть к домыслу, преувеличению, ввести в действие элемент фантазии.

Картины эти скромные, не эпические полотна, как «Сибирский цирюльник», и не нацелены, подобно михалковскому творению, на глобальные проблемы. Но они показывают, что любая «глобальность» состоит из таких вот людей, которых принято называть простыми и маленькими, но именно от них зависит великое. По тому, как им живется, можно судить о состоянии самого государства.

Интуиция — одна из главнейших, а может быть, и самая главная черта таланта. Конечно, художник должен жить сегодняшним днем, болеть болями времени, держать руку на пульсе времени. Все это так! Но бывает, что артист правильно рассуждает и даже называет главные проблемы сегодняшнего дня, а в своих работах не угадывает главнейшего. Все атрибуты времени налицо, а зрители равнодушны. И тогда все правильные слова бесполезны, ибо они падают на холодную, неподготовленную почву и, конечно же, не дают всходов. Вроде бы посеяли, а все равно в душе пусто. Только знание жизни, знание сердечное, так сказать, кровное и творческая интуиция помогают таланту угадать ту единственно верную песню, которая помогает зрителю, слушателю понять мир и себя через нее. Искусство изменяет мир и улучшает людей, живущих в нем. Бетховен потрясает и тем очищает человека. Всматриваясь в глаза Сикстинской мадонны, можно увидеть безбрежную Вселенную, столь сложную и прекрасную, столь близкую и понятную и в то же время такую поражающе далекую. Далекую, но манящую. И от ее чудес невозможно оторвать глаз. А Достоевский, с его яростным неистовством, с его поразительной беспощадностью, с его стремлением понять, что есть человек, что ему позволено, а чего не дозволено! Он потрясает читателя и заставляет по-новому смотреть вокруг. Да, чудо искусства в том, что оно открывает новые, еще неведомые дали и горизонты.

Настоящий писатель — это человек, способный высказать то, что мы знали всегда, но не могли выразить. Поэтому читатель, пораженный его искусством, с готовностью принимает прочитанные мысли. Искусство вообще должно поражать, удивлять, потрясать! Но мало мастеров, кому это удается.

Вот Галкин в «Ворошиловском стрелке» сыграл честного, думающего милиционера… Такие образы надо закреплять в кинематографе, чтобы перед глазами людей были примеры для подражания. Но эти характеры нужно изображать жизненными, правдивыми, что возможно лишь на основе добротного литературного материала. А его, в свою очередь, может создать лишь талантливый писатель. Когда-то, готовясь к самостоятельной режиссерской работе, я прочел повесть «Самый последний день» и вскоре позвонил ее автору — Борису Львовичу Васильеву с просьбой использовать сюжет в кинокартине. А при встрече я обнаружил очаровательную личность, коренного русского интеллигента с четкой жизненной позицией. Васильев сразу вызвал у меня уважение и расположил к доверию. Так между нами завязалась дружба. Сейчас из-за занятости обоих мы редко видимся — к тому же Васильев живет за городом, и наша дружба несколько отодвинулась на второй план. Но в Борисе Львовиче меня по-прежнему восхищяют порядочность и человечность: когда несколько лет назад погиб его друг, Васильев принял к себе двух его сыновей, чтобы поднять на ноги и дать возможность выучиться.