Реальность и мечта

Редко у актера бывает возможность почувствовать, что значит полное слияние со зрительным залом, когда он дышит одним дыханием, вместе с тобой и плачет, и радуется, и негодует, и мучительно ищет выхода из сюжетных коллизий. Когда он в полной твоей актерской власти. Это редчайшее ощущение мне было дано испытать во время демонстрации фильма «Председатель», где мой герой — Егор Трубников — три часа экранного времени, не щадя, сжигал себя. Но до этих трех часов надо было пройти непростой путь длиною в год.

В мае или июне 1963 года мне позвонили с киностудии «Мосфильм» и предложили прочесть сценарий. «О чем?» — спросил я. «О колхозе», — ответили мне. Я с неохотой согласился. Вечером привезли сценарий, написанный Юрием Нагибиным под названием «Трудный путь». После спектакля я прочел его и ночью не мог заснуть. А поутру прежде всего набрал телефонный номер киногруппы и сообщил, что согласен на пробы.

В то время в работе над ролями меня очень интересовала социальная направленность в поступках персонажей. Мы жили в таком обществе, и я сам, иногда в размышлениях не смыкая глаз по ночам, допытывался, а за что мог бы бороться мой герой, какие думы могли бы одолевать его…Не люблю раскладывать характерные черты своих героев по полочкам: это «положительное», это «отрицательное». Потому что в жизни все гораздо сложнее, и в одном человеке уживаются порой самые противоречивые черты. Таким увиделся мне Егор Трубников.

Говорят, что мне повезло с этой ролью. Если хотите, действительно повезло. Нагибин виртуозно выписал характер, поэтому играть такую роль — наслаждение для любого актера. Трубников — это ведь не дежурный положительный герой с кое-какими отрицательными качествами, добавленными для разнообразия, для «живости» портрета. Туг предельно правдивый образ, неповторимая, яркая индивидуальность. Угловатость, колючесть, отсутствие открытого обаяния — тоже краски характера, но не суть его. А сущность Трубникова в том, что это человек редкой цельности, какой-то яростной целеустремленности, способный только так, выкладываясь до конца, отдаваться своему делу. Таких людей в нашей стране выковывали война и тяжелейшие, на грани героизма, трудовые будни. Поэтому с любой точки зрения фанатизм Егора Трубникова, его жестокость оправданны и необходимы. И не принимать этих качеств можно, лишь отрывая председателя от конкретной жизненной ситуации, в котором он жил и действовал. Огромная правда заключена в этом характере! И я рад, что правду Трубникова на экране довелось передать мне.

Признаться, я до сих пор не могу точно сформулировать, что же такое положительный герой. Бытовало у нас представление, что он должен быть чист, как слеза, этаким идеальным созданием без сучка, без задоринки, состоящим из одних добродетелей. Но почему-то такие образы выходили половинчатыми и доверия не внушали. А начинали их очеловечивать, искать черты, которые контрастировали бы со стерильностью облика, то вдруг оказывалось, что перестарались, дошли до приземления и даже до дегероизации. Я считаю неразумным и бессмысленным вот такое метание от одной крайности к другой. Легко отрицать, ничего не создавая. Гораздо труднее, отрицая, создавать. И в этом смысле Егор Трубников представлял определенную человеческую ценность: он отрицал, но и предлагал. Предлагал дело, а не нытье, когда у остальных руки опускались.

О положительном герое я все-таки выскажу свои чисто актерские соображения, никак не претендуя на открытия в этой области или на роль оракула. Мне кажется, это понятие тесно связано с честным отношением к изображаемой действительности. Если автор по каким-то причинам обходит острые углы и создает некую желаемую, но искусственную схему действительности, то и герой у него будет мертворожденным. Тогда положение у актера безвыходное: нельзя на кисло-сладком подобии жизни вырастить живого человека. Я говорю об этом с уверенностью, потому что мне доставались и такие роли.

Трудно ли играть положительного героя? Сложнее, чем отрицательного. Прежде всего по соображениям чисто актерским, если так можно сказать, эгоистическим, потому что положительному герою многое «не положено». Поэтому актер ограничен в выборе красок, в поиске характерности, даже в разнообразии ситуаций — нельзя, скажем, попадать в нелепые положения, быть смешным или непонятливым. Это чисто технологические трудности, но они тоже немаловажны, так как за убедительность характера перед зрителем отвечает все-таки актер. Отрицательный персонаж чаще получается яркой, колоритной фигурой. А положительный герой выигрывает лишь тогда, когда его образ несет серьезную философскую нагрузку, когда со зрителем его сближает общность мыслей, устремлений.

Если же говорить о так называемой актерской кухне, то для меня она первостепенного значения не имеет. Конечно, характерность, сюжетное развитие роли, композиция, ритм — все важно, все необходимо, но в то же время вторично. Пусть тщательно написана роль, но, если содержание ее не связано с актуальными темами, она вряд ли вызовет ответные чувства.