Разрывая стены

Для всего мира они были мужем и женой. Жили в одном доме, почти везде появлялись вместе — работали вместе, выходили в Ущелье вместе, Звезда сопровождала Твана на все встречи и выяснения отношений между группами и на равне с мужчинами участвовала в составлении планов и в их выполнении.

Супруги делили все, кроме постели. Хотя иногда Бэй просыпался, прижимая к себе женское тело, шепча бессвязные ругательства и извинения. И каждый раз, очнувшись от томительного кошмара, находил рядом с собой голую Тару. Она никогда не спала одетой и не стеснялась своего поджарого, сильного тела с плоским животом, длинными ногами и тяжелой грудью.

— Холодно, — спокойно говорила Звезда, поднимаясь с постели, и шла греть Кобейну воду, что бы умыться.

Да, иногда в Карьере случались странные ночи, когда под утро резко опускалась температура, и в домах, рассчитанных только на жару, становилось холодно. Старожилы не помнили такого. Зато в Рукаве стало меньше змей.

Тара готовила простую, но вкусную еду, и вместе с утренним светом Бэя будил запах свежего хлеба. Как настоящая жена, Звезда стирала его вещи, и, сидя рядом с мужем, чистила и точила оружие.

По- вечерам жители поселка собирались у костров — посидеть, выпить вместе и поговорить. Это был важный момент дня, чтобы подвести итоги, кого-то выделить, кого-то поругать или просто отметить вниманием, и Тван, на правах генерального директора на большой планерке или кооперативе, ходил с женой от костра к костру или проводил весь вечер с одной группой. Иногда в спокойные минуты он ловил блики огня на высоких скулах и в темных глазах Тары и пытался ответить самому себе на вопрос:

— если он заложник Долины навечно, и нет пути обратно, вернется ли он, чтобы жить здесь у края Карьера вместе с Тарой? Волк — голова разраставшегося поселка, Звезда — его сердце?

И понимал, что не может остаться в мире, где Ана счастлива с другим мужчиной. Ревность, которую Великолепный Бэй считал уделом неуверенных в себе и слабаков, поднималась выше выстроенных в душе стен и заливала его горячей лавиной бессильной злобы.

Неет…

Он найдет путь на Землю.

Поезда в одну сторону ходят только до станции Смерть.

Пока жив — есть надежда.

* * *

Камень, который запросила Рокса, обнаружился в расщелине, недалеко от Ущелья Гадюки. Тара утверждала, что его принесла с собой вода. И не только камень. Грязевой поток, спасший жизнь Бэя и людей, которые были вместе с ним, притащил с собой Тени. Они не заполонили, как раньше, весь Рукав, но маячили около входа в Гадюку или прятались в изломах его стен. Их было немного — две, или три, но достаточно для того, чтобы этот участок снова стал опасным. К тому же, прозрачные твари выплывали из своих укрытий в любое время дня.

Три попытки достать шерл закончились неудачей. Бэй и Тара перемещались к расщелине и были вынуждены скользить прочь, прежде, чем смогли подобраться к кристаллу. Правда, во время второй попытки Тара узнала точное местоположение камня.

— Мы не обойдемся одним шерлом, — хмуро обронил Бэй, после тошнотворно-стремительного бегства. — Судя по- тому, что сказала ведьма, рисунки на моей спине стоят очень дорого. Может, соберем пока набор, способный уговорить кого-то рискнуть на три виселицы и два костра?

— Соберем, — улыбнулась Тара. — Шерл никуда не денется. Он такой черный, что, кроме нас, его из Ущелья никто не вынесет.

— Откуда Рокса узнала о нем?

Звезда только пожала плечом и обронила:

— Ведьма, — словно это слово объясняло все.

Тара и Бэй сидели недалеко от обрыва, с которого начинались все их перемещения, и где закончилось очередное, неудачное. Ранний вечер был жарким, но Кобейн заметил, что Звезда передернула плечами, словно ей стало холодно.

— Обними меня, — попросила вдруг она, и Бэй привлек женщину к себе, почувствовав, что она дрожит. Концы волос Тары, намазанные жидкостью, работавшей как гель на Земле, щекотали его щетину.

— Эй, да ты, похоже, заболела, — Бэй отстранил Звезду от себя, удерживая за плечи, и заметил, что всегда ясные глаза Тары кажутся влажными, а взгляд слегка заторможенным.

Он попробовал губами еёе лоб, коснулся висков, не чувствуя признаков лихорадки. Тара потянулась и захватила его рот жарким и нетерпеливым поцелуем, прижимаясь сама и прижимая Бэя к себе. Беспокойный и чувственный поцелуй был похож на торопливые глотки измученного жаждой путника, и Кобейн заметил, что дрожь исчезает из тела женщины. Он попробовал осторожно отстранится, но Звезда вцепилась в него руками и не отпускала, так что Бэю пришлось накрывать еёе ладони своими и с силой отводить их от себя. Его обожгло горячим взглядом, в котором смешалось слишком много всего — страсти, злости, решимости, из горла Тары вырвался звук, похожий на глухое рычание.

— Ты все время сопротивляешься! Думаешь, я не чувствую, как ты борешься со своими желаниями? Зачем!? Из чего ты строишь стены между нами — из памяти? Чувства вины? Долга? Оно того стоит?