Разреженный воздух

– Хак, что ты… – Тут, наконец, в голосе Лотти проявляются резкие нотки. – Это твоя Осирис? Что она тебе говорит?

Перемена в ее тоне возвращает меня к действительности. За все годы, что я знаю Лотти, я бы мог сосчитать по пальцам одной руки те случаи, когда она повышала на меня голос. Я смотрю ей в лицо, и страх, который я там вижу, ранит меня глубже и острее, чем опустевшая квартира, в которой прежде жила моя мать.

– Она советует мне не делать глупостей, – мягко говорю я. – Все в порядке, Лотти. Я не буду убегать. Но выпью чай, который ты собиралась приготовить.

Она возвращается ко мне очень медленно, прищурив глаза. Несколько раз вытирает и без того почти чистые руки о фартук.

– Ненавижу этих монстров, – говорит она с несвойственной ей злобой. – Макс сам на себя не похож с тех пор, как получил своего.

Макс на несколько лет меня младше. Скорее всего, ему операцию сделали восемнадцать месяцев назад или около того. Я помню, как тяжело давался моей матери первый год после того, как мне установили Осирис.

– Лотти, перестань. Это же как «ПокетПэл» или «БайтМейт». Только система внутренняя. Нам не нужно повсюду таскать с собой гарнитуры. Ни гарнитур, ни устройств. Просто более продвинутая технология.

– А я думаю, что мы больше не нужны Максу. Мне кажется, что и у твоей матери были те же мысли. – Она вздыхает. – Ну вот, а я не хотела говорить.

– Лотти….

– Давай я просто заварю чай.

Она поворачивается, и я хватаю ее за руку. Лотти останавливается, нехотя, не глядя на меня.

– Я не должна была так говорить, Хак. Мне очень жаль.

– Лотти, ты должна мне сказать. Она же не из-за этого ушла? – Мои пальцы сжимаются у нее на запястье. – Так ведь?

Еще один вздох, на этот раз тихий и полный боли. Она решительно разжимает мою хватку и поворачивается, чтобы взглянуть мне в глаза.

– Нет, Хак. Она ушла не поэтому. Но и твоя Осирис не помогла ни разу.

– В смысле, не помогла? Что это значит, Лотти?

– Это значит, что Дуги постоянно повторял, что она тебе больше не нужна, что после того, как эту штуку установили, тебе больше не нужна мать. И ты дал ей не так уж много поводов для возражений.

Она протискивается сквозь дверной проем в квартиру, которую они с Артуром превратили в свой дом. Я слышу, как она возится на кухне.

Я долго стою на улице, прежде чем последовать за ней внутрь.

* * *