Разреженный воздух

– Потому что я – специалист по уличной логистике и для Дека, и для Гэвела, я знаю, как здесь обстоят дела. Пабло Торрес начал трепать о своем большом куше не тем людям, словно большая шишка с непомерным высокомерием, какой он себя и считал, и это обернулось ему боком. Конец печальной, печальной истории. А теперь, я думаю, тебе лучше уйти.

– Его большой куш, который не включал в себя «Полет домой».

– Я это уже говорила.

– И ты ничего не знаешь о том, что это были за не те люди, и не хочешь выяснять. Ты, уличный логист из Наземной команды, у которой, как я полагаю, есть все ресурсы на то, чтобы похоронить убийц Пабло лицом вниз в могиле из реголита, ты все еще думаешь, что сможешь добраться до них раньше копов. Поэтому ты не стала сотрудничать с отделом по розыску пропавших?

Она выдавила улыбку.

– Не нужно верить всему, что видишь в иммерсивах.

– Тебя что-то гложет, Нина. Ты не можешь этого скрыть, и ты не производишь впечатления человека, которого легко запугать. Так что ты должна знать, что у меня есть серьезная поддержка. Земная поддержка. Что бы тебя ни волновало, с этим можно справиться.

Она усмехнулась.

– Землянин из Черного Люка спасет Бедную маленькую хорошую, но ставшую плохой Девочку от Большого Зла, да? Я слишком часто видела это сахарное дерьмо в иммиках, землянин, и мне не нравятся счастливые концовки.

– Я просто подумал, что ты, возможно, захочешь выбрать сторону победителя, – мягко произнес я. – И пока что ты все еще можешь это сделать. Я собираюсь выяснить, почему убили Торреса, и я собираюсь найти того, кто это сделал. И в процессе может пролиться очень много крови. Нет никаких причин, по которым ты должна попасть под перекрестный огонь, когда это произойдет.

Пару секунд мы сверлили друг друга взглядами. Затем она скатилась с кровати подальше от меня и плавным движением поднялась на ноги.

– Одевайся и убирайся, оверрайдер. С тобой покончено.

– Ты совершаешь ошибку.

– Ошибкой было привести тебя сюда. – Она положила руки на бедра с дерзкой уверенностью полностью одетого человека, затем наклонила голову, словно хотела получше рассмотреть меня при слабом освещении.

– Знаешь, ты трахаешься и вполовину не так хорошо, как Пабло, но кое в чем ты все-таки на него похож.

«Брошенная мать, отца нет. Босяцкое происхождение». В глубине моего разума я слышал голос Мэдисон Мадекве. «Отождествляете себя с Торресом?»

– Я совсем не похож на Пабло Торреса, Нина. Скоро ты это поймешь. Как и тот, кто его прикончил.

Она покачала головой.

– Нет, ты точно такой же, как он. Для начала, у тебя точно такая же развязность. И такая же идиотская вера в то, что за следующим поворотом тебя ждет счастливый конец. Хочешь поговорить о том, кто станет победителем? Это Колыбель-Сити, Человек из Черного люка, это Нагорье. Здесь нет победивших сторон, здесь есть только те, кто выжил и оказался впереди. Торрес не… – Внезапно она осеклась. Отвернулась, лихорадочно моргая. Но тут же снова взглянула на меня, собранная, но с блестящими глазами. – Просто уматывай отсюда, лады? Просто уходи. Ты получил ответы на свои вопросы, тебе дали. Чего тебе еще нужно? Пиздуй домой! Скажи Деку, что я оказала тебе содействие, у, сука, как я тебе посодействовала, – и просто оставь меня в покое!

Повисла неловкая пауза, пока я искал разбросанную одежду и одевался.

Когда стоять и смотреть на то, как я собираюсь, стало попросту нелепо, Учарима откинулась на кровать, порылась в соседнем шкафу и нашла пачку сигарет. Вытряхнула одну, оклеенную желтой бумагой, вдохнула в нее жизнь и в мрачном молчании затянулась, пока я одевался. Когда я закончил, она неподвижно сидела в облаке сладко пахнущего дыма, подняв одно колено, опустив на него подбородок и уставившись в угол комнаты. Позабытая между пальцами руки сигарета неуклонно догорала до окурка. Я надел гарнитуру, заколебался. Было какое-то чувство незавершенности, что-то я упустил, и оно не давало мне покоя.

Нина уловила мое колебание даже сквозь свежий отупляющий дурман, пусть и видела меня разве что краем глаза. Она не смотрела на меня, вообще не поднимала взгляд. Но подняла косяк и затянулась. Слабое потрескивание гулко заполнило царившую в комнате тишину, конец окурка ярко загорелся. Последовавший за этим голос был почти таким же тихим и сухим.

– Какую часть «уматывай» ты не понял, крутой мужик?

И я умотал.

* * *

«Ну и как ты справился?»

«Заткнись».

Мгновение я стоял в тесном вестибюле на первом этаже дома Учаримы, чувствуя мрак вокруг. Падал слабый свет от расположенных наверху панелей, освещал необработанные нанобетонные стены, все еще покрытые микропористым свежим маренго-серым налетом от недавней стройки. Где-то на полпути взгляд зацепился за каракули ярко-желтого цвета, как моча на испачканном дымом снегу, – я пропустил их по пути вниз, пока огни над головой пытались нагнать мой раздражительно-быстрый спуск. Там, всего в метре от ступеней лестницы, кто-то присел на корточки и контркультурным спреем нацарапал на стене жалобные стихи.