Разреженный воздух

Что бы ни входило в состав табака, эта штуковина полностью опустошила мои встроенные, запатентованные БВ фильтры. Наверное, технология не стоит на месте. Казалось, мы добирались до квартиры Учаримы, словно клочья яркого шелка, спутанные вместе, мы повиновались порывам усиливающегося ветра, который гнал нас по темным, унылым переулкам. В дверях ее дома мы резко остановились, держась за руки, целовались, запустив языки во рты друг друга, и когда наши лица сблизились, во все стороны словно брызнули сверкающие стайки серебристых мальков. Разок я глянул вверх на затемненные плоскости строения наверху и мог бы поклясться, что вижу, как его края кипят от алгоритмов, то ли неурегулированных, то ли сверхчувствительно реагирующих на ветер от «Врат Тарсиса». Учарима извернулась в моих объятиях, нажала на панель, сканирующую отпечаток ладони, запустила нас внутрь, провела по кажущейся бесконечной темной лестнице, через другую дверь, которая скорее растворилась, чем раскрылась, и ввела в широкое, тускло освещенное жилое пространство.

Учарима повернулась ко мне, подошла поближе и сняла с меня гарнитуру. Та отлетела куда-то в сторону. Нина словно вытекла из своей одежды, сбросила ботинки, куртка старой кожей упала на пол, снятая через голову футболка куда-то испарилась. Высокая грудь с затвердевшими сосками. Глаза, туманные от желания, беспокойные руки тянутся к моей талии.

– Ладно, крутой парень, давай посмотрим, что у тебя для меня есть…

Если она и была разочарована моими размерами, то не подала виду. Мы пересекли комнату, прошли через очередную дверь и упали на кровать. Но даже под смягчающим воздействием ТГК[8] это уже начинало походить на борьбу – два тела на самом деле не хотели одного и того же, два плохо стыкующихся сценария боролись за доминирование в системе. Я неловко попытался стянуть с нее колготки, в то время как она возбужденно смеялась прямо мне в зубы, царапала ногтями спину и плечи, шипела на меня, чтобы я их порвал. В конце концов я так и сделал, разорвал их обеими руками, затем поставил ее тело на четвереньки прямо передо мной. Учарима взволнованно задышала, уткнулась носом в простыни, приподняла задницу, предлагая…

Она остановилась, оглянулась.

– Ты что делаешь?

– Я… э-э-э… дергаю тебя за волосы…

– А вот не надо. Просто трахни меня, оверрайдер. Трахни своим большим членом, заставь меня, блядь, кончить.

Ну и так далее.

В конце концов, мы со всем справились. Наркотики сгладили то, что при других обстоятельствах могло обернуться крайне неприятным процессом, но также добавили продолжительности, которой никто из нас на самом деле не хотел. Наконец мы отцепились друг от друга и, тяжело дыша, не прикасаясь друг к другу, развалились на кровати, глядя в потолок. Между нами было всего четверть метра пространства, но из-за спадающего дурмана он казался пропастью, а воздух был звенящим и злым. Домашний ИИ Учаримы наполнил все вокруг какими-то жестокими звуками марсианского металла, пока мы трахались, и не сразу заметил, что мы остановились, снова приглушив звук. За это я был ему благодарен – тишина прямо сейчас переносилась бы куда хуже.

Но стало хуже, когда атмосфера начала накаляться.

– Спасибо, – сказала она наконец, возможно, в качестве утешения.

– Всегда рад, – наученный привычными посткоитальными потребностями Арианы, я попытался завязать разговор. «Пачамама и все ее маленькие святые, жаль, что тебя сейчас здесь нет, девочка». – Это что мы сейчас такое слушали?

– «Приговорен к аду Разлома» – «Живой концерт на Стене 101». Не впечатлило, да? – Она усмехнулась, но в ухмылке ее не было юмора. – Да, Идальго тоже ненавидел это дерьмо. Наверное, такую музыку только местные любят.

Я сел на край кровати и оглянулся на нее.

– Не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос?

Она рассмеялась, на этот раз – громко и искренне. Приподнялась на локтях и взглянула на меня, выгнув бровь.

– Мой язык только что был у тебя в заднице, а твой член – у меня во рту. Я бы сказала, что мы уже немного перешли на личности, разве нет?

Я выдавил легкую улыбку.

– Ну раз уж ты об этом упомянула…

– Так что валяй, спрашивай. – Она снова откинулась на спину и уставилась в потолок. Ее груди с упругой увеличенной привлекательностью возвышались над грудной клеткой, но соски уже смягчились, избавившись от того возбуждения, которое еще совсем недавно ею владело. – Ты же для этого здесь. Фокус на задаче? «Не буди оверрайдера». Дек сказал, что ты целеустремленный ублюдок, и я думаю, ты такой и есть.

– Я… э-э-э… я хорошо провел время, Нина. – Самое время.

– Да, я тоже. – Глаза по-прежнему устремлены в потолок. – Уняла зуд. Давай, задавай свои личные вопросы. Это уже начинает мне надоедать.

– Как ты думаешь, Пабло Торрес еще жив?

Лежащее на спине тело внезапно напряглось. Я пожалел, что снова не надел гарнитуру, но сигналы все равно были довольно четкими. Я разглядел слезы, уловил их крошечный отблеск в тусклом свете.

– Нет, – решительно заявила она. – Пабло мертв.

– И откуда ты это знаешь?

Она снова села. Лицо превратилось в застывшую маску.