Разнообразная магия (ЛП)

– Похоже, Тонино может не только усиливать чужие чары, – пояснил Крестоманси, – но и пользоваться любой магией, создаваемой другими людьми. Если это так, это крайне необычная способность. И кстати, – добавил он, поворачиваясь в дверях и выглядя таким высоким, что мог бы задеть головой потолок, – ты, кажется, до сих пор не познакомил Тонино с замком. Как так?

– Я был занят… я забыл, – надувшись, пробормотал Кот.

– Постарайся, пожалуйста, включить это в свое плотное расписание в ближайшее время, иначе я могу обнаружить, что начинаю всерьез сердиться.

Кот вздохнул, но кивнул. Никто не смел ослушаться Крестоманси, когда он становился таким. Но теперь ему пришлось встретиться лицом к лицу с тем, что Крестоманси прекрасно знает о его чувствах и не имеет к ним ни малейшего снисхождения. Кот снова вздохнул и занялся своими задачами.

Теория Магии приводила его в полное недоумение. Его проблема состояла в том, что он мог инстинктивно творить магию на самом продвинутом уровне, но понятия не имел, как он это делает. Иногда он даже не осознавал, что творит магию. Крестоманси сказал, что Кот должен изучить теорию, иначе однажды может по ошибке сделать что-нибудь ужасное. Что касается Кота, единственное, чего он хотел от магии – так это решить задачи по теории. И это единственное, в чем она была бесполезна.

Он получил шесть ответов и знал, что все они бессмыслица. После чего, чувствуя себя покинутым и эксплуатируемым, он взял Тонино на экскурсию по замку. Вышло неудачно. Тонино почти всё время выглядел бледным, уставшим и робким, дрожал в длинных холодных коридорах и на темных зябких лестницах. Кот не мог придумать, что сказать, кроме абсолютных очевидностей вроде:

– Это называется малая гостиная.

Или:

– Это классная комната, мы здесь занимаемся с Майклом Сондерсом, но сейчас он в отъезде в Гренландии.

Или:

– Это парадный вестибюль, он из мрамора.

Единственный раз, когда Тонино проявил какой-то интерес – когда они подошли к большим окнам, выходившим на бархатную зеленую поляну и сады с громадными кедрами. Он даже встал коленом на подоконник, чтобы посмотреть на них.

– Моя мать рассказывала о них, – сказал он, – но я не думал, что всё будет такое мокрое и зеленое.

– Откуда твоя мать знает о садах? – спросил Кот.

– Она англичанка. Она воспитывалась здесь, в замке, когда Габриэль де Витт, который был предыдущим Крестоманси, собрал на обучение множество детей с талантом к магии, – ответил Тонино.

Кот почувствовал себя раздраженным и почему-то обманутым оттого, что у Тонино в любом случае есть связь с замком.

– Значит, ты тоже англичанин, – сказал он.

Это прозвучало так, словно он обвинял Тонино в преступлении.

– Нет, я итальянец, – твердо ответил Тонино и с немалой гордостью добавил: – Я принадлежу к величайшему чародейскому дому Италии.

Ответить на это было нечего. Кот подумал, не сказать ли: «А я стану следующим Крестоманси – у меня девять жизней, знаешь». Но понимал, что это прозвучит глупо и хвастливо. Тонино на самом деле не хвастался. Он пытался объяснить, почему он не принадлежит замку. Кот просто отвел Тонино обратно в игровую, где Джулия охотно принялась обучать его карточным играм, и побрел прочь с чувством выполненного долга. После этого он старался избегать Тонино. Ему не нравились те чувства, которые Тонино в нем пробуждал.

К несчастью, на следующий день Джулия слегла с корью, а еще через день слег Роджер. Кот переболел корью задолго до того, как попал в замок, и Тонино тоже. Дженет не могла вспомнить, болела она корью или нет, хоть и заверила, что в том мире, откуда она пришла, корь есть, потому что можно сделать от нее прививку.

– Возможно, мне делали прививку, – с надеждой предположила она.

Жена Крестоманси Милли одарила Дженет обеспокоенным взглядом:

– Думаю, лучше тебе все-таки держаться подальше от Джулии и Роджера.

– Но вы же кудесница, – возразила Дженет. – Вы могли бы не дать мне заразиться.

– Магия почти не воздействуют на корь, – пояснила ей Милли. – Хотела бы я, чтобы было иначе, но увы. Кот может навещать Роджера и Джулию, если хочет, но ты держись подальше.

Кот зашел в спальню Роджера, а потом – Джулии, и был потрясен тем, насколько они больны. Он видел: пройдут недели, прежде чем они поправятся достаточно, чтобы заботиться о Тонино. Он поймал себя на том, что поспешно и хладнокровно (и вопреки словам Милли) наложил чары на Дженет, чтобы она тоже не слегла с корью. И он знал, что это, вероятно, самый эгоистичный поступок, что он совершал за всю жизнь, но он просто не мог вынести мысли, что останется один заботиться о Тонино. В классную комнату он вернулся в очень плохом настроении.

– Как они? – обеспокоенно спросила Дженет.

– Ужасно, – ответил Кот из глубин своего плохого настроения. – Роджер вроде как пурпурный, а Джулия страшнее, чем когда-либо.

– А ты считаешь, что Джулия страшная? – спросила Дженет. – То есть в обычное время.

– Да, – ответил Кот. – Пухлая коротышка, как ты и говорила.