При слове «семья» у меня больно кольнуло в груди, и одновременно вспомнилось кое о чем важном. Таблетка! Ее ведь надо принять в течение двадцати четырех часов! И было бы здорово, если бы я напомнила об этом Знаменскому сама — это еще сильнее подчеркнет мою незаинтересованность в «замужестве»…
Однако, с каждой минутой к Виктору пробиться было все сложнее — его окружало уже человек пятнадцать, поздравляя и пожимая руки, совершенно, казалось, забыв о том, что в данной ситуации, игроков, вообще-то двое.
И я решила, пока суть да дело, пойти потанцевать. Дискотека, все-таки.
Будто нарочно, как только нога моя коснулась поверхности танцпола, бьющее в уши техно сменилось спокойным, мелодичным «хаусом». Бодрящие всполохи светомузыки ослепили меня в последний раз и рассыпались по залу мягкими, вертикальными лучами, один из которых лег прямо на мои плечи.
— Черт! — прищурившись, я глянула наверх и сдвинулась на пару метров. Но это меня не спасло — тот, кто управлял светомузыкой, расставаться со мной явно не хотел. Луч света снова нашел меня, высвечивая, словно софит.
Убегать было поздно — ко мне уже присоединилось несколько девушек, в том числе и одна из тех, что поздравляли Знаменского. Пол все еще пульсировал, заставляя подергиваться и непроизвольно двигаться в такт ритму, и я решилась — поправив телефон, спрятанный глубоко в декольте, начала танцевать. Сначала робко — просто притопывая ногой и повторяя понравившиеся движения окружающих, но музыка была слишком манящей, слишком чувственной и одновременно успокаивающей нервы, и скоро я забыла обо всем, закрыв глаза, качая бедрами и поднимая руки над головой…
— Не обидишься, если я тебя отшлепаю сегодня? — обняв меня за талию, Знаменский прижимался к моей спине… и к тому, что ниже.
Я открыла глаза, столкнувшись с парой десятков завистливых взглядов, и улыбнулась.
— Смотря чем это для меня закончится… — попыталась ответить я, для чего пришлось поднять голову к его уху. И только потом я поняла, как наша с ним парочка выглядит со стороны. Наверное, как сегодня у зеркала, только в одежде.
Знаменский, вероятно, подумал о том же, потому что быстро развернул меня к себе лицом. Обнявшись, мы продолжили танцевать так, как если бы это был совсем уж медленный танец.
«Софит» вдруг дернулся, погас и вернулся, красноватый и поблескивающий. Кто-то здорово веселился от нашей парочки. Или это сам диджей хулиганит?
Знаменский поднял голову, выгнул бровь и медленно вытянул в сторону руку. Музыка тут же перелилась в нечто очень похожее на танго, только на современный манер — будто кто-то миксовал электронную музыку с инструментальной.
Я испуганно уставилась на него. Какое, блин, танго? Я на дискотеках-то научилась танцевать, только потому что меня муштровала школьная подруга, которая занималась танцами.
— Ты справишься, — подбодрил меня мой «жених».
Ага, справлюсь. Роковая женщина в красном платье, в свете софитов — могу себе представить, какое разочарование мою публику ждет.
Я вздохнула и вложила руку в его ладонь.
— Ноги за моими, будто привязанные… раз! — скомандовал Виктор, делая первый шаг — назад. Я быстро шагнула следом, стараясь попадать в такт музыки. — И два! — подтягивая меня за собой, он опробовал еще несколько совместных движений, делая вид, что мы разогреваемся — пока не убедился, что у меня получается.
— Теперь наискосок! — вдруг тихо приказал он в какой-то момент, и я чудом поняла, что надо делать — шагнуть в противоположную от его ноги сторону, наискосок друг другу. Получилось безумно красивое па, которое я до сих пор видела только в кино — даже ножку вспомнила поднять в конце, как в кино. Все вокруг захлопали, но восхититься собой я не успела, потому что сразу после этого, Знаменский рванул меня к себе, поднимая руку высоко к лопаткам.
Я резко втянула воздух, прижатая к его сильному телу. О, да… Мне начинал нравиться этот танец.
Музыка подхлестнула нас, погнала по кругу… все быстрее и чувственнее, пока я не привыкла к движениям настолько, что перестала обращать внимание на качество исполнения и полностью отдалась на волю танца — свободного и изысканного, презрительного и страстного… И жаркого, как полуденное аргентинское солнце… и как тот, кто меня ему учил.
Мы были одни на танцполе — расступившись, гости давали будущему жениху и невесте разгуляться.
И в этот момент мне было плевать, что все не то и не так, и что никакой свадьбы не планируется, и не далее, как сегодня вечером, я приму таблетку… которая сделает меня «небеременной», если что-то там и намечалось…
Я просто любила его — моего мужчину. Такого, какой он есть. Пусть все останется, как есть… Пусть…
Дернув меня на себя в последний раз, под финальные аккорды композиции, Знаменский перегнул мое тело через свою руку, выгибая назад. И нахмурился, вглядываясь мне в лицо.
— Что уже… почему опять глаза на мокром месте?
И поднял меня, не реагируя на «бурные аплодисменты».
Я поспешно подтерла выступившие в уголке глаз слезинки — очень вовремя поймав их до того, как потекла тушь. Надо же, как меня торкнуло…