Расстрельный список

Я взошел с пирса по кинутому на борт трапу. Поздоровался с капитаном и с немногочисленной командой. Муштра на судне была знатная. Царил идеальный порядок. Службу тут знали на отлично.

Все же я крыса сухопутная, а не морская. Люблю ощущать под ногами твердую землю, хотя и с удовольствием читаю авантюрные книжки про океанские путешествия и пиратов. Но плыть нам не в Тихий океан, а всего лишь по Днепру.

Отчалили незамедлительно. И почухал наш катерок неторопливо по реке, обрисовывая себя издалека клубами пара, идущего обильно из высокой трубы.

Капитан как истинный морской, точнее речной, волк курил трубку, меланхолично подправляя курс штурвалом. Время от времени он с видимым удовольствием дергал за шнур, и реку оглашал трубный глас, как будто стадо мамонтов вышло на прогулку. Такой маленький кораблик и так гудит!

Полковника мы подобрали парой часов позже. Вид он имел смиренно-уважительный:

– Так у тебя все подвязано, братец.

– Не представляешь насколько, – ухмыльнулся я, вообразив, как округлятся его глаза дальше. Да, мне было чем его еще удивить. – Патриот Украины – он сокрыт везде. Даже где его и не ожидаешь увидеть.

До цели нам предстояло плыть часа три. Виды тянувшихся однообразных берегов с камышом, лесами, деревеньками быстро надоели. И мы обустроились в кубрике, выполняющем роль кают-компании. Здесь было достаточно тесно. Стояла парочка дерматиновых диванчиков и стульев. В углу лежали подшивки украинских партийных и спортивных газет. В круглый окантованный медью иллюминатор падал солнечный свет.

Матрос в робе из серой парусины принес нам чай в оправленных подстаканниками стаканах, сухари и сахар в сахарнице. Мы отведали чайку за ничего не значащими разговорами. Беседы о нашей деятельности во славу Украины отложили на потом, когда аудитория будет шире.

Как я понял, Полковник готов молоть попусту языком по любому поводу, чем утомлял страшно. Поэтому я торжественно вручил ему брошюру «Самостийна Украина», 1900 года написания, принадлежащую перу одного из отцов-основателей украинского сепаратизма Михновского. Этого добра еще со времен Коновода у Батько остались горы, возили эту агитацию тоннами из Польши.

Сам я начал лениво пролистывать газеты. Слово «Украина» в республиканской прессе лезло из каждой строчки, тогда как «СССР» от случая к случаю. Украинский пролетариат. Украинский народ. Украинский язык. Этой настырностью данные советские издания не слишком отличались от той самой брошюры Михновского, которую сейчас, прикусив язык, с глубоким интересом изучал Полковник. Не в силах удержаться, с детской наивной радостью, он вслух зачитывал избранные места:

– Смотри, эка загнул! «Все москали, ляхи, мадьяры, румыны и жиды – це вороги нашего народу, которые давно угнетают нас. Украина – для украинцев. Субъект неукраинской национальности не может быть при должности в державе украинской». Ловок, черт!

Я посматривал на бравого вояку, пытаясь понять, как он до такой жизни доехал на вороном коне своей судьбы. Вроде воевал в Гражданскую, притом хорошо воевал, орденоносец. Закончил курсы старших командиров. Дали ему полк. И вдруг нате – «Даешь Гетманскую Украину!» Видимо, он из тех людей, которым нужно постараться, чтобы задурить голову, но если уж задурили, то этой дури они отдаются со всей страстью, и сдвинуть их с места невозможно. Вот и Полковник за идею «Свободной Гетманской Украины» готов взорвать весь земной шар, притом с этой самой Украиной вместе.

Кораблик длинно загудел. В иллюминаторе показался причал.

– Почти прибыли, – изрек я.

– Что, на берег сходим? – деловито осведомился Полковник.

– Не суетись. К нам сами придут.

– Ну, сами так сами… Ты посмотри, чего пишут… – и он выдал очередной перл Михновского.

А потом появились трое, и в кубрике стало совсем не протолкнуться. На лице Полковника разыгралась бурная гамма чувств. Изумление. Ужас. Озабоченность. И, чуть позже, когда понял, что вязать его не будут, – искренняя радость.

– Не ожидал, Михаил Михайлович, – заворковал командир его же дивизии Бабич, притянув к себе и крепко обняв. – Рад, что ты с нами. Думал, ты навечно в коммунистическом тумане заблудился. А ты правильный человек. Наш. Только вот сошлись мы поздновато и лишь случаем.

– Ну так случай счастливый! – ликующе воскликнул Полковник.

Представились и остальные. Гладкий военный назвался Проданом из штаба округа. Пожилой дядька, седой и с чудинкой в глазах, отрекомендовался преподавателем Киевской военной школы. В общем, такая военная оппозиция во всех ее оттенках.

– От имени наших боевых друзей предлагаю вступить в наш клуб, – торжественно объявил командир дивизии. – «Повстанческое войско освобождения Украины» сплотило лучших сынов Отчизны. И мы ждем своего часа!

Дальше пошли папуасские ритуалы. Стойка смирно. Выкрики: «Служу Украине». Отеческие наставления типа «Служи честно, сынок». И все такое. Аж скупую слезу выбили у меня, старого воина, хотя еще и молодого возраста.