Рассказы о пережитом

Я облазил все окрестные холмы и почти сумел забыть о ней. Только когда осеннее солнце склонилось к западу, я спустился в село. Отдохнувшие партизаны вновь собрались на площади. Я подошел к ним и вдруг увидел Айше. Она суетилась во дворе своего дома. Я стал наблюдать за ней. А она, собрав щепки у сарая, куда-то уносила их, а потом высыпала там же, где взяла. Вешала половичок на веревку, потом снимала его, опять вешала, принималась было выбивать, но тут же хваталась за другую работу. Всем своим видом она вроде показывала, что ни до кого ей нет дела, а сама все время поглядывала в сторону партизан, разыскивая меня взглядом. В ней угадывалось какое-то нетерпение, тайное желание и томление. Не знаю почему, но я разозлился на себя: «Глупец слепой, не видишь разве, что она настоящая женщина?»

Только я собрался пойти к ней, как появился наш командир. Он сообщил, что мы остаемся в селе на ночлег, установил комендантский час и назначил две смены часовых. Мне выпало заступать на пост после полуночи. Выслушав командира, я посмотрел во двор. Айше куда-то пропала. Я прогулялся к колодцу, но и там ее не было. Искать ее больше не стал — солнце скрылось за холмами, комендантский час начинался с наступлением темноты, жители села разошлись по домам.

Когда совсем стемнело, я пошел на свою квартиру. Делать было нечего, и я улегся спать. Подняли меня в полночь. Еще не проснувшись как следует, я забросил автомат на плечо и отправился на пост.

Среди разорванных облаков в небе плыл ясный месяц. Когда он выкатывался из-за них, тьма убегала прочь, прячась под стрехами, за углами домов, в ветвях деревьев. Как только месяц скрывался, она выползала из своего убежища. Наблюдая за игрой света и тени, я окончательно проснулся.

Во время одного из таких лунных «затмений» я услышал шаги. Вглядываясь в темноту, заметил крадущуюся тень и навел на нее автомат:

— Кто идет?

Тень, не останавливаясь, двигалась прямо на меня.

— Стой!

Тень заскользила еще быстрее. Месяц выплыл из-за тучи, и в нескольких шагах от себя я увидел Айше.

— Ты куда?

Она удивленно ответила:

— К тебе. А что?

— Уходи сейчас же. Выходить из дому запрещается. Буду стрелять!

Она удивилась еще больше.

— Как же ты будешь стрелять, ведь мы с тобой друзья?

Мне стало неловко: чего это я, в самом деле, схватился за автомат? Она подошла ко мне и протянула руку. Сделала она это как человек, которому нечего стесняться.

— Не спится. Выглянула в окно и увидела тебя. Наверное, только мы с тобой сейчас не спим.

Она села. Глупо было торчать рядом, и я тоже сел. Айше весело посмотрела на меня и спросила, съел ли я сахар. И протянула еще один кусочек. Я был готов обидеться, но, увидев, как она радуется, проглотил обиду и разломил кусочек на две половины — одну для нее, другую — для себя. Она положила свою половинку в рот и громко захрустела. Месяц снова ушел за тучу. В темноте я криво усмехнулся, подумав:

— Как ни крути, а она еще ребенок!

Чтобы не молчать, я принялся рассказывать ей какую-то смешную историю. Айше рассмеялась. Я попросил ее смеяться потише. Она притихла и, желая показать, какая она послушная, положила голову мне на грудь. Посидела так молча, а потом сказала:

— Я слышу удары твоего сердца.

Я ничего не ответил. Она прижалась ко мне сильней:

— Какой ты теплый… А мне холодно.

Я укутал ее своей курткой и прижал к себе. Она умолкла. Я чувствовал, как ею овладевает сладкая истома. Она растерянно посмотрела на меня. Влажные глаза ее блестели в темноте. Не успел я осознать до конца, что с нами происходит, как Айше вырвалась у меня из рук и убежала. Ошеломленный, я вскочил: «Вот видишь, к тебе пришел ребенок, а убежала женщина!»

Утром наша партизанская колонна прошла по площади. Провожали нас всем селом. В толпе я разглядел и мою знакомку. Увидев меня, она бросилась ко мне с явным намерением повиснуть у меня на шее. Я подумал: «Вот она, ребенок Айше!»

Но что-то заставило ее устыдиться своего порыва, она остановилась посреди дороги, опустила голову и издали помахала мне на прощание. Мне показалось, что в ее прозрачно-голубых глазах сверкнули слезы. Я тоже помахал ей и закончил свою мысль: «А это-женщина Айше!»

Стало мне и весело, и грустно — видно, я полюбил и ту, и другую.

НОЧНАЯ АКЦИЯ

Штаб знал, что в двадцати километрах отсела, в котором остановился наш партизанский отряд, находится большое охраняемое имение. Его нужно было захватить. Задача довольно трудная. Командиры долго совещались и решили провести операцию около полуночи. Отряд немедленно выступил в поход. Проводником вызвался местный крестьянин. Он выбрал трудную, но самую безопасную дорогу. Пробирались мы по обрывам и оставленным ливнями рытвинам, карабкались на скалы, под которыми зияли вселяющие ужас пропасти. Продираясь сквозь колючий кустарник, мы исцарапали в кровь лица и руки. Вдобавок ко всему в ущелье опустился такой густой туман, что мы с трудом различали друг друга. От влажного воздуха перехватывало дыхание, першило в горле. Но кашлять было нельзя. Оставалось только утешать себя тем, что туман поможет нам успешно провести эту операцию.