Рассказы о котовцах

Месарош лежал долго. Глаза слипались, и все тело ныло от усталости. На колокольне снова послышался шум. Несколько птиц выпорхнуло из амбразур и юркнуло в проемы окон. Сомнений больше не было: на колокольне кто-то потревожил птиц. Месарош быстро вскочил на ноги, проворно снял шпоры и, положив их на скамью рядом с гармоникой, быстрыми шагами пошел к колокольне. Дверь оказалась приоткрытой. Распахнув ее настежь, он стал подниматься по крутым каменным ступеням. Под ногами скрипел песок, на лестнице пахло птичьим пометом и плесенью. В груди Месароша учащенно билось сердце, в ушах стоял протяжный звон. «Конечно, это патер, — убеждал себя Месарош, подымаясь наверх. — Погоди же, предатель! Сейчас ты вспомнишь «истинного сына отечества».

Подниматься пришлось долго. В голове роились воспоминания то о первой встрече с настоятелем, то о сонном лагере казаков, перебитых тогда мадьярами в этой же усадьбе…

Каменная лестница кончилась. Дальше в темноту уходили деревянные ступеньки. Споткнувшись о первую из них, Месарош застыл на месте. Сухое сосновое дерево гулким эхом отозвалось в каменном колодце строения. Месарош прислушался, вынул из кобуры наган, проверил заряд и снова стал подниматься.

Впереди посветлело. Месарош очутился перед площадкой и увидел в лунной мгле очертания громоздкого механизма башенных курантов. Освоившись в темноте, он вдруг увидел в дальнем углу, за курантами, фигуру человека и вскинул револьвер. Человек, зашуршав одеждой, метнулся в другой угол.

— Стой, предатель! — воскликнул Месарош, и эхо отозвалось тихим звучанием колоколов.

Месарош рванулся вперед и очутился на площадке.

Он обежал вокруг курантов и увидел слабо освещенное луной лицо настоятеля, искаженное злобой.

— Руки вверх, патер! — приказал Месарош резким голосом.

Настоятель поднял руки, но вдруг изогнулся и стремительно бросился на мадьяра.

Завязалась безмолвная борьба. Монах напрягал все силы, чтобы оттеснить Месароша к краю площадки.

Но мадьяр быстро сшиб его с ног, поднял в воздух и решительно понес к амбразуре.

— Шпионишь, предатель! — прохрипел Месарош, сжимая монаха в мощных объятиях. — Всем служишь и кровь пускаешь во имя своего Иисуса?! — Он показал наганом на лестницу: — Шагай, служитель бога! Только на этот раз дело твое проиграно! Шесть лет назад ты аккуратнее сигнализировал моему оберсту[24]…

Осторожно спускаясь со ступеньки на ступеньку, монах торопливо оправдывался:

— Не понимаю, о чем вы? Я, кажется, уже говорил вам, что вижу вас впервые.

— Будет болтать, притворщик, — отрезал Месарош. — Шагай в штаб. Там ты скорее вспомнишь и меня, и оберста, и тех казаков, участь которых ты только что нам готовил.

В штабе бригады он передал арестованного дежурному, разбудил комбрига и рассказал ему о происшествии на колокольне.

Десятью минутами позже в сопровождении пулеметных эскадронов и конной батареи бригада оставила монастырское подворье и вышла в поле. Здесь, как и в недавнем ночном бою у болота, Котовский нанес еще один удар по коннице Карницкого.

В этом жарком бою пал смертью храбрых заместитель комбрига Михаил Ульрих. Тело героя обернули знаменем первого полка, положили на пулеметную тачанку и в сопровождении почетного эскорта мадьяр доставили в Почаев. Здесь, отдав воинские почести, останки Ульриха были преданы земле в тени вековых лип монастырской аллеи.

В память об отважном командире эскадрону Девятова Котовский вручил перед строем бригады алый значок, прикрепленный к пике, с лаконичной и выразительной надписью — «Ульрих».

Разгром на Збруче

1

Стояла глубокая осень двадцатого года. С Польшей был подписан договор о перемирии. Однако затишье продолжалось недолго. Не прошло и месяца после отхода красноармейцев за демаркационную линию, как из Польши на территорию Украины и Белоруссии вторглись крупные силы Петлюры и Булак-Балаховича. На Подольщине, в полосе расположения войск, подчиненных Якиру, в наступление двинулись две пехотные, хорошо вооруженные дивизии Петлюры и части Третьей добровольческой армии генерала Перемыкина.

Весть о вторжении войск Петлюры и генерала Перемыкина не застала врасплох войска Красной Армии.

Вероломство белополяков было общеизвестно, и, как ни заманчива была передышка после двух лет беспрерывных походов, бойцы и командиры внимательно следили за происками врага и всегда были готовы дать отпор.

В прифронтовой полосе была срочно созвана дивизионная партийная конференция. Делегаты от частей и подразделений гневно выступали против вероломного поведения Польши. Они призывали коммунистов разъяснять бойцам и командирам сущность происков белополяков и личным примером в бою добиваться молниеносного разгрома сил противника. Здесь же, на конференции, была изучена и разработана во всех деталях директива командования под девизом «Неделя по ликвидации петлюровщины», а также единогласно была принята резолюция о выполнении директивы раньше намеченного срока.