Рассказы о котовцах

Котовцы вскоре прекратили бессмысленное преследование гайдамаков и вернулись в Шендеровку. Надо было покормить лошадей, подсчитать трофеи, отправить в тыл сдавшихся в плен петлюровцев и мобилизованных хлеборобов.

Всегда веселый и неутомимый, вахмистр Митрюк собирал вдоль улицы пленных и разбивал их на сотни.

Рядом с ним эскадронный писарь заносил пленных в списки. Мужики были рады-радехоньки, что так быстро и легко отделались от службы в петлюровском войске. Они охотно становились в две шеренги и с нетерпением ждали отправки в тыл.

Когда колонна была построена и еще раз сделана перекличка, Митрюк махнул было рукой верховым конвоирам, чтобы трогались, но его окликнул эскадронный Вальдман.

— Постой, вахмистр, — улыбнулся эскадронный Митрюку. — Вот тебе привел трофейную даму. Говорят, жена самого Тютюнника, а там кто ее знает, чья она. Сдашь лично в особый отдел и привезешь расписку. И смотри у меня! Чтобы ни один волос не упал с ее головы, чтоб ни одна нитка не исчезла из ее чемоданов!

Вахмистр понимающе посмотрел на командира, приказав конвоирам погрузить чемоданы на подводу. Когда с погрузкой было покончено, жена Тютюнника молча взобралась на воз и поудобнее устроилась на ворохе соломы.

— Ну и командир, — подмигнул Митрюк пленным хлеборобам, показав глазами на жену Тютюнника. — Сам атаман, видать, подался в Польшу, а войско оставил на свою жинку. Так что слушайтесь ее, повинуйтесь!

Мужики все время молча наблюдали за погрузкой чемоданов. А после слов Митрюка насупились и вдруг разразились бранью:

— Срам на нашу голову! В яругу ее, лядащую!!!

Но Митрюк не дал разгореться страстям. Он решительно махнул рукой, и колонна тронулась по размытому дождями тракту на Летичев.

Вслед атаманше зло и осуждающе глядели жители деревни. Они, видимо, только что вылезли из погребов, в которых отсиживались с момента налета котовцев на Шендеровку.

А когда хвост колонны пленных петлюровцев скрылся за околицей, жители сразу повеселели. Они так же, как и пленные, были рады тому, что война только вихрем промчалась через Шендеровку и на этом закончилась.

Пожилые хозяйки с подвязанными черными платками подбородками, словно у них болели зубы, зазывали котовцев в хаты отведать хлеб-соль.

Но не пришлось котовцам воздать должное гостеприимству шендеровских селян. Едва наступили сумерки, как деревню огласил пронзительный сигнал сбора.

Полк быстро построился и вскоре как бы растворился в кромешной тьме на широком тракте, ведущем на Проскуров.

3

Возле Вендичан бригада повстречалась с крупным отрядом конницы атамана Фролова. Его преследовала дивизия червонного казачества Виталия Примакова. Котовцы и червонновцы не узнали друг друга и сгоряча завязали перестрелку, но, сблизившись, поняли свою ошибку. Вскоре командиры договорились между собой и лихо атаковали фроловцев, разгромив их наголову.

А в полдень вблизи Катюжан котовцы обнаружили одну из бригад четвертой дивизии петлюровцев. Ее энергично теснили подоспевшие батальоны Якира. На западном берегу реки во главе небольшого конного отряда за боем наблюдал Тютюнник. Поодаль сотни конных гайдамаков переправлялись вброд на противоположный берег и скрывались в овраге.

Когда разведчики доложили Котовскому о движении петлюровской конницы, он выехал в сопровождении Криворучко и десятка всадников на отлогий холм и стал наблюдать за противником.

Вскоре конный отряд гайдамаков выкинул белый флаг и тронулся за Тютюнником навстречу Котовскому.

Полки бригады стояли позади холма, в неглубокой впадине и были вне поля зрения противника. Поодаль торопливо окапывалась бригадная батарея. Бойцы и командиры обоих полков не видели, что происходило по ту сторону холма. Им был виден на возвышении только Котовский с бойцами охраны да гарцевавший взад-вперед Криворучко в своем пестром гусарском ментике.

О том, что предшествовало горячей схватке с неприятельской конницей, разразившейся через каких-нибудь тридцать минут, котовцы узнали после боя от очевидцев, охранявших в те минуты Котовского, да из рассказа Криворучко. Вот как это было.

Котовский с горстью кавалеристов и полусотня гайдамаков во главе с Тютюнником остановились на небольшом расстоянии и стали напряженно рассматривать друг друга.

Первым нарушил молчание Криворучко.

— Чего глаза таращите?! — воскликнул он вызывающе и положил руку на эфес сабли. — Сдавайтесь, — пока целы, не то в капусту изрубим!

Вместо ответа Тютюнник выхватил из колодки маузер и выстрелил в Криворучко.

Но комполка даже не вздрогнул, только усмехнулся и крепко выругался.

— Ты что, дура, делаешь?! — вскричал Криворучко. — Разве атаманы так поступают?! А ну выходи один на один да ударимся на саблях! Пусть народ поглядит, кто из нас чего стоит!

— Добре! — согласился Тютюнник, но сам не тронулся с места, только нетерпеливо завертел головой, словно кого-то выглядывая.

— Ах ты шкура продажная! — возмутился Криворучко, догадываясь о недобром намерении атамана. — Приехал с белым флагом зубы заговаривать, а сам по сторонам зыряешь?! — И, выхватив из рук кавалериста карабин, выстрелил в Тютюнника.