Рассказы

Сгрузили слегка промерзшего «откомандированного» в приемном отделении настоящего, еще довоенного и правильного госпиталя, помогли доковылять до палаты. Вот не везло Ивану с письмами и почтой, зато повезло, что знающих специалистов в столице хватало, имелась возможность лечить научно и профессионально. Разрезали спину, малость поковырялись, и уже на следующий день полегчало. Крепкий организм взял свое, боли ушли, через десять дней числился ранбольной Левичев в выздоравливающих, прогуливался в валенках на свежем воздухе, помогал пилке дров саперными советами и укладыванием поленьев. Но писем, понятное дело, все не было.

Откровенно говоря, злился. И на почту, и на тех госпитальных работников, и на родичей. Непонятно, кто виноват. Но нужно было выздоравливать, жить, служить, держать палец у спускового крючка. И бить фашиста.

Шло дело своим чередом, выписали, вновь запасной полк, «рота подъем, бей-коли, противопехотная мина ПэМэДэ есть мина простая, но действенная»...

Фронт. Пехота, не особо лыжная, поскольку весна и лето. Ржевское направление, 210-й стрелковый полк. Курсы переподготовки саперов, сержантское звание, командир отделения... Воевала 82-я стрелковая дивизия практически на одном месте, в упорных наступательных особого успеха не имела, но и пятиться особо не пятилась. В августе «догнала» сержанта Левичева медаль «За отвагу», понятно, не за былые лыжно-зимние дела, а за здешние. Обычная работа на нейтралке, перед наступлением мины снимали и колючую проволоку резали. Осколком чиркнуло, но сержант с подчиненными довел дело до конца. Передохнул чуть-чуть в санбате, зажило благополучно.

Медаль дали за работу, поскольку за всякие сомнительные случаи командование награждать не имеет привычки. Посему за ту памятную встречу в сентябре Иван только сам себе «благодарность в приказе» и вынес. Выползли ночью на нейтральную, и наши, и фрицы слегка постреливали, больше для порядка. Отделение работало, сержант Левичев оказался ближе к старой, еще летней, воронке. То ли услышал, то ли причудилось — замер, к земле прижался. Тут ракета расцвела, и Иван увидел поднимающуюся башку — чужую, в поганой, утыканной пучками травы, каске-кастрюльке. Встретились взглядами под дрожащим мертвенным светом ракеты, фриц глаза выпучил. Оружия в занятых руках Ивана, конечно, не имелось. Но как получилось так мгновенно щуп бросить и автомат перехватить, объяснить и сам бы затруднился. Всадил короткую очередь в морду ошеломленного немца. Потом одну гранату в воронку, другую подальше... Отползали к своим траншеям саперы весьма поспешно, ибо поднялся сущий ад: с обеих сторон лупили пулеметы, свистели мины, потом и артиллерия подключилась. С кем тогда на нейтралке столкнуться довелось, Иван так и не узнал. Вражеской разведгруппе там делать было, вроде, нечего, разве что немецкие коллеги-саперы навстречу выползли. А может, «языка» фрицы взять собирались. В общем, обошлось относительно благополучно, у отделения имелся один легко раненый. Бойцы говорили что повезло, отделенный опытный — в диверсионных лыжниках служил. Насчет «диверсионности» несколько преувеличивали, но Иван при случае не уставал напоминать, что палец желательно поближе к спуску держать, будь ты стрелок, сапер или хоть штабной писарь. Мысль простая, но кто-то ее должен повторять, поскольку иной раз привычка выручит. Вот потерянный щуп было жалко, сделать инструмент «под свою руку» в траншейных условиях стоило немалого труда.

Письма из дома приходили, Полина писала, сестры с матерью, отец... Жалели и удивлялись, что не довелось зимой в Москве повидаться. Иной раз Ивану думалось: и хорошо, что не повидались. Ушел и ушел. Победа будет, вот тогда... А пока немцы на юге наступали, уже к Сталинграду прорвались, военные дела шли так себе. Тут на нейтральную еще столько раз сползать придется, что и не сосчитать. Судьба пехотного сапера — она простая, к чему раньше времени о мирной жизни и женах думать? Да, ушел и ушел. Воевать нужно, работать, не особо отвлекаясь.

Убит сержант Левичев Иван Сергеевич был 20 ноября 1942 года. Не вел в тот день 210-й стрелковый ни особо выдающихся наступательных боев, ни жестоких оборонительных. Обычный день на войне. Беспокоящий обстрел, прямое попадание в траншею, не расслышали готовящиеся к выходу бойцы свиста «своей» мины...

Похоронен сержант-сапер Левичев и его боевые товарищи у деревни Романовка, «300 метров юго-восточнее». Числился Иван в воюющей РККА чуть больше года, не довелось ему ни встречать в первый час врага на Днестре или Западном Буге, ни освобождать Прагу в победном мае 45-го. Отработал сапер самый тяжкий и незнаменитый год войны, хотя, конечно, никаких легких лет в той Войне не было и быть не могло.