Рассказы

Это было странное чувство — остаться одному, зная, что предстоит бой. Став заклинателем, Конрад никогда не испытывал такого. Даже лишившись перстней, он мог воспользоваться подручным инструментом, хоть стальным ножом, хоть куском гранита под ногами, чем угодно, лишь бы пустить кровь и призвать помощника. Те защитные контура, которые могли выстроить прежние противники, не были серьёзной преградой для большинства его Слуг. А уж Хэфен так и вовсе мог пролезть куда угодно. За это Конрад и ценил его.

Но теперь он остался совсем один. Можно изрезать всё предплечье твёрдым морионом и ониксом, но никто не придёт на зов. Оставалось лишь гадать, от кого защищаются в соборе хускэрлы и сколько крови им нужно, чтобы поддерживать контур такой мощи.

И хотя теперь Конрад знал, для чего им потребовалась Дейра, радости это не прибавляло. С каждой секундой усиливалась лишь тревога.

Он бежал вниз, перескакивая через ступеньки, и грохот его каблуков тонул в серых стенах коридора. Площадка. Поворот. Короткий перешеек — и ещё одна дверь, запертая. Но что такое хлипкий замок против человеческой ярости?

Конрад вышиб его одним ударом. И понял, что опоздал.

Мерсия обернулась на грохот, выпрямилась, подняв голову. В белоснежном круглом зале не было ничего, кроме стола, на котором лежала маленькая безжизненная фигурка. Конрад забыл обо всём, вперив в неё взгляд. Сердце отказывалось верить, но холодный разум равнодушно подсказывал — нет, это всё-таки Дейра. Это её белое платье, и её окровавленная маска лежит на полу.

Выстрел грянул будто сам собой, и Мерсия, охнув, упала на колени. Конрад шагнул ближе.

— Убийца детей, — прошептал он.

— Я… — Мерсия всхлипнула, прижимая ладонь к плечу. Из-под пальцев сочилась кровь. — Мне… мне жаль…

— Жаль?! — вскричал Конрад. Палец дёрнулся на спусковом крючке, револьвер выплюнул ещё одно слово, и девушку отбросило к столу, будто ударом невидимого кулака. — Ей жаль!

Ещё один выстрел, на этот раз впустую, лишь каменная крошка полетела в разные стороны.

— Дейра!

Пуля оцарапала Мерсии щёку.

— Её имя будет последним…

Ещё одна вонзилась в бедро.

— …что ты услышишь в жизни!

Выстрел, и Мерсия вскрикнула от боли.

— Дейра!

Боёк впустую щёлкнул по капсюлю.

— Дейра!!!

Заклинатель нажимал на спуск снова и снова, пока не понял, что девушка мертва. Мерсия прислонилась к алтарю, уставилась вдаль невидящими глазами, в которых застыли слёзы. Рядом лежал залитый кровью нож.

Нож, которым она убила Дейру.

Конрад опустил револьвер, пытаясь найти в себе силы взглянуть на алтарь — и не находя их. Он знал наверняка, что дочь мертва, но тем хуже было увидеть её мёртвой. Его единственная радость в жизни исчезла в подземелье под собором, напоив кровью чужое этому миру существо. Чего бы ни желали похитившие её заклинатели, они достигли своего.

— Она не вернётся, — раздался женский голос за его спиной. Конрад обернулся — и вздрогнул, уронив оружие.

Он прекрасно помнил, что зал был совершенно пустым, и всё же вот она, стоит прямо перед ним — прекрасная женщина в белом платье, с волосами цвета воронова крыла и алыми губами на бледной коже. Стоит и смотрит на него глазами холодными, как у статуи.

— Кто ты? — прошептал он.

— Разве ты меня не узнал, Конрад Эриксон? Мы ведь уже встречались. Очень давно.

Её и вправду трудно было не узнать. Ответы тысячами ходили по улицам там, наверху.

— Значит, Гармунд и остальные… — у Конрада пересохло в горле. Он вдруг понял, в чём ошибался. Контур, который подпитывали кровью детей, служил не крепостью, а темницей.

— Они убили твою дочь, — сказала Чума. — Хочешь отомстить? Твой револьвер пуст, ты ранен и ослаб. Без моей помощи тебе не справиться.

Конрад медленно кивнул. Да, этого он и хотел. И понимал, что Чума права: ему не справиться.

— Что я должен делать?

— Поцелуй меня. Добровольно и без принуждения. Это всего лишь ритуальное согласие — сделай его, и я смогу забрать у тебя частицу жизни. Совсем немного, но этого хватит, чтобы разбить мои кандалы. И поверь, убийцы Дейры пожалеют, что сделали это с ней.

— Всего-то… — Конрад шагнул к женщине, хватая её за плечи. Чума откинула голову, изогнув алые губы в призывной улыбке.

И в этот миг грянул выстрел.

В бедро будто ударили кувалдой. Конрад рухнул на одно колено, и ещё один удар опрокинул его навзничь. Где-то далеко сквозь звенящую боль грохотали армейские сапоги.

— Хватит, — отразился эхом от стен знакомый мёртвый голос.

Чума не удостоила его обладателя даже взглядом. Она смотрела на лежащего Конрада, и в глазах её застыло разочарование.

* * *

Его усадили в тяжёлое дубовое кресло, и бесформенный Слуга плюнул сначала на одну руку, затем на другую, сковав их моментально застывшей слизью. Коротким скупым жестом Хенгест приказал охранникам выйти, поставил табурет и сел на него, положив ногу на ногу.

— Вы говорили с ней, — он не спрашивал.

— Говорил, — безжизненно ответил Конрад.

— Я тоже однажды удостоился этой чести. В тот самый день, когда пленил её. Она сказала: «Ты будешь ненавидеть себя каждый час, пока я остаюсь взаперти».

Конрад неопределённо повёл плечами.