Рассказы

— Хорошо, — тусклым голосом сказала его жена. Да она пьяна, понял Паша. Скрыла запах жвачкой, зубной пастой и мятным леденцом, так что даже поцелуй не выдал, переоделась, но моторика движений выдавала её с головой. А ведь раньше он не замечал этого. Мятные поцелуи Ксюши даже чем-то нравились ему.

Но не теперь.

С кем она пила, пока он разговаривал с Анастасом? Это бывало и раньше, когда доза алкоголя разрушала ум Ксюши окончательно, лишая возможности подумать о сокрытии улик и оставляя только голые инстинкты. В такие минуты она всегда вешалась на него, лезла непослушными руками в штаны, но Паша поддавался редко — слишком уж неприятным был для него отравленный спиртом секс. Счастье, что пила Ксюша не так часто, как могла бы. И что хоть как-то сдерживала себя.

А он по-прежнему любил её.

— Я теперь буду там с восьми до пяти, — сказал Паша, и это было первой правдой в разговоре. — Мы сможем оплатить долги.

— Сможем, — эхом отозвалась Ксюша, расстёгивая кофточку. — Это надо отметить… пошли…

Он пошёл. Мята задушила спирт.

* * *

— Мы — не патологоанатомы, мой юный друг, — говорил Анастас, открывая шкафы. — Мы проводники. Наша задача — не причину смерти установить, а подготовить умерших в последний путь. Пока мы этого не сделаем, они не уйдут.

— В загробный мир? — Паша мысленно усмехнулся. Хозяин-то с приветом. Ну или это у него такая своеобразная философия.

— Да, именно в загробный мир. Только если ты раскатал губу на посмертие, закатывай обратно. Нет его. Есть только пустота. Но лучше она, чем продолжать существование в виде трупа.

— Ладно, пускай так, — Паша помог ему переложить мертвеца на стол. — А сердце умершего тогда зачем вырезать?

— Это не сердце, это его совесть. Грешники уходят куда мучительней, чем люди с лёгким сердцем.

— И вы хотите, чтобы я…

— Именно так. Приступай.

Он указал взглядом на стол, ещё минуту назад совершенно пустой. Теперь же Паша увидел на нём мертвеца. Девушку. Симпатичную девушку, даже сейчас, в смерти. Да она будто спит, подумал он. И тут же поймал себя на том, что не помнит, как Анастас перекладывал её на стол, снимал простынь, и вообще откуда она взялась…

— Вы не дали мне инструмента, — сказал Паша, и в руке у него возник скальпель. Цельнометаллический, из блестящей стали. Его не выдумало подсознание — нож был реальным.

Только Паша не понимал, откуда этот нож взялся. Он появился, и всё. Как будто так было и раньше.

— Просто режь, — сказал Анастас, внимательно наблюдая за новым ассистентом. — Расслабься, тогда разум сам поймёт, что делать. Не задумывайся ни о чём.

Он послушался, выкинув все сомнения из головы. Лезвие скользнуло по груди девушки чуть ниже рёбер, погрузилось глубже в мёртвую плоть. Каким-то шестым чувством Паша понимал, что делает всё правильно, полностью отдался этому — и продолжил. Девушка содрогнулась, ощутив в себе его руку в медицинской перчатке, слабо дёрнулась, когда Паша вытащил сердце. На миг ему показалось, что оно сейчас забьётся, но нет. Это был просто кусок мяса, топорщащийся обрезанными артериями. Нежный и тёплый, будто и не пролежал в холодильнике всю ночь.

— Весы, — сказал Анастас.

Паша осторожно положил сердце на правую чашку. На левую упало перо, и весы закачались.

Стрелка бегала туда-сюда, постепенно успокаиваясь, а Паша смотрел и молчал. Он уже смирился с тем, что не понимает происходящего. Его рациональный мир остался там, за порогом этого странного подвала, где взвешивают сердца умерших и царит тишина. Здесь привычное восприятие давало сбой, ну и пускай, лишь бы платили да в криминал не втягивали. Но криминала он пока не видел, а деньги в конверте оказались самыми настоящими, Паша проверял в банке — Анастас не врал.

Стрелка остановилась.

— Лёгкое, — удовлетворённо выдохнул Анастас. — Уйдёт с миром.

— А если сердце перевесит? — Паша не стал спрашивать, почему тончайшее перо оказалось таким тяжёлым. Однажды он узнает. А здесь, пожалуй, нужно отрезать любопытство и засунуть его подальше, иначе он лишится двадцати штук в месяц и вернётся к своим долгам.

— Тогда всё будет куда печальней. Продолжай.

Он продолжил. Вместо симпатичной девушки на стол лёг жирный старикан, вместо нежного сердца из его груди вылез отвратительный комок плоти. Чаша весов камнем рухнула вниз, уткнувшись в раму, перо подлетело в воздух. Анастас ловко поймал его.

— Туда, — указал он на дверку в стене. — Продолжай.

Паша продолжил.

В этот день он вскрыл и снова зашил шестнадцать человек. За стариканом последовал мужчина лет сорока с пивным брюшком, за мужчиной — ещё один старик, за стариком — мускулистый парень, не больше тридцати лет на вид. Симпатичных девиц больше не попадалось, и Паша взмолился про себя, чтобы так и осталось хотя бы до конца дня.

Он резал, вытаскивал сердца и возвращал всё обратно, и если бы кто-то спросил его, как это делается, Паша не смог бы выдавить ни слова. Он и вправду не знал, как. И даже не очень-то помнил процесс.

* * *