Раньше девочки носили платья в горошек

Конечно, моему брату очень много досталось и от мамы, но чем старше я становлюсь, тем больше вижу сходства с отцом. Не могу назвать ни папу, ни брата эгоистами – это слишком категорично и вовсе не так. Мне кажется, то количество времени, которое папа пропадал на работе, чтобы обеспечить нам хорошую жизнь, не пропадал ни один отец (да простят меня папы всего мира). То же и брат: я знаю, если позвоню ему сейчас в Канаду, где он живет, попрошу помочь, занять денег или что-то еще – он сделает это без лишних вопросов. Правильнее будет сказать, что мужчины в моей семье не очень внимательны к другим людям, к их чувствам, вообще к их жизни. То же и с женщинами в моей семье (исключительно мои наблюдения): если надо, они сделают все, что требуется, но переживать, спрашивать, как дела, быть эмпатичными, внимательными, угадывать желания – точно не про них.

Я с детства любила брата беззаветно. Он был для меня кумиром, я во всем ему подражала. Мне кажется, даже мой спортивный стиль одежды и неосознанный отказ от всего условно женственного были попытками привлечь его внимание: «Смотри, я своя, я такая, как ты». К слову, в моем сексистском детстве (будем честны, оно у всех было таким) брат часто (папа – реже) транслировал мысль, что парнем быть классно, а девчонкой – отстой. Конечно, это происходило неосознанно, как говорится, в полувзглядах, полуфразах, но я это моментально считывала. Даже помню, когда это произошло впервые.

Родители нас никогда не отпускали гулять во двор, потому что «там было много гопоты», да и, честно, улица нас не особо манила, мы были домашними детьми. Тем не менее однажды произошел слом в системе, мы вышли на прогулку в первый и последний раз. Мне было лет девять, брату тринадцать. Не успели мы выйти, до нас сразу докопалась местная шпана, что мы заняли, оказывается, чьи-то качели. У брата завязалась драка с каким-то пареньком, я пыталась влезть, чтобы помочь, но мне почти сразу прилетело в живот, и я села на земле, скрючившись. Вскоре они разошлись, мы пошли домой, и брат, весь в царапинах и ссадинах, бросил: «От тебя никакого толка, ты ж девчонка». Его злость я понимаю, потому что ему прилетело явно больше, но то, что меня тоже пнули в печень, когда я пыталась ему помочь, и он это не оценил, да еще и назвал меня таким обидным и унизительным – девчонка, было не просто досадно, а стало руководством к действию. Моя внутренняя мизогиния тогда пустила корни, расцвела в пубертат и дала свои плоды в 25+.

Больше всего на свете мне хотелось любви брата и отца: чувствовать их защиту, опеку, внимание. Сейчас, когда я уже стала взрослой, часто говорю мужу: «Если у нас будет дочь, пожалуйста, люби ее: уделяй внимание, води ее в кафе, говори, что она самая любимая и красивая, что ты всегда на ее стороне, а она всегда будет твоей любимой дочкой». Взрослея, мы, конечно, понимаем, что наши отцы и братья нас любили как умели, но пока ты ребенок, то просто не можешь этого понять, если не видишь прямых слов и действий. Поэтому приходится адаптироваться: искать любви у тупых одноклассников, отказываться от своей женской сущности, чтобы стать «своим пацаном» и, как следствие, жить в бесконечном внутреннем конфликте. Что и происходило со мной. Папа пропадал на работе, брат выпихивал из комнаты со словами «задолбала, пошла вон», а если и уделял внимание, то только в формате шуток и подколов, иногда при своих друзьях, в которых я была влюблена – в каждого по очереди.

Я искала мужского внимания у каких-то придурков и сейчас радуюсь, что все обошлось лишь фантазиями и страданиями из-за неразделенных чувств. К слову, я вообще не помню, чтобы за десять лет обучения в школе я не была в кого-то влюблена, не посылала анонимные записочки, не страдала вместе с подружкой. Анализируя сейчас все те события, я ловлю себя на интересной мысли, что, вероятно, я и не искала взаимных чувств. Влюбленность в объект воздыханий без надежды на продолжение (а какое продолжение может быть, когда вы даже не знакомы?) меня более чем устраивала. То есть я искала любви у других, но повторяла ровно ту модель, что была в моей голове по отношению к брату: я любила, страдала, тянулась, а в ответ получала холод, иногда любовь, но очень сдержанную.