Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть

Но еще раз говорю — первая книга не вызывает у меня ни капли сомнений. Другие — да, другие — там нечего говорить, много уже надуманного, придуманного…

Рукополагали меня… я сдал экзамен первый раз, все, но не приняли по одной причине, в семинарию не приняли — потому что оказалось, что в то время были специально поставленные люди, назывались уполномоченными. Вот эти уполномоченные люди сказали: «ученый, у него же диссертация написана, кончал аспирантуру. Как это? Пусть работает дальше». «А сколько же мне отрабатывать?» — я спросил у одного уполномоченного там. «До конца своих дней» — говорит. Вот таким образом.

Рукоположили меня без его разрешения. Меня рукоположил Антоний, митрополит. Пришлось ему довольно долго защищать меня от всех происков, которые уполномоченный со своими помощниками пытались сделать, чтобы меня тут же исключили из всего… Потом меня вызвал митрополит Алексий… и предложил быть строителем. Там мне пришлось все оставить, и заниматься только строительством. Объемы работ были просто огромные.

Вот это все уже не касается дел с клинической… не со… а со смертью… и возврата на Землю. Могу еще рассказать о том, как одеты, например, небожители….

Я, конечно, очень просил Ангелов, когда уже было разрешено мне вернуться на Землю, и сказано было показать все, что полезно будет для дальнейшей жизни на Земле, я дерзнул просить, чтобы мне показали одного из… или представили, со стороны, хоть издалека посмотреть на одного из высших чинов Ангельских. Мне не стали называть имени Ангела. Они обратились, и сказали: «подождем». И довольно долго мы занимались своими делами, когда вдруг раздался такой шум. Не страшный, но могучий шум, и я оказался перед огромной высоты Ангелом. Во-первых, он был поразительно красив. Он был красив своим могуществом, красив своей внешностью, красив всем, что он делал. Он был очень красиво одет. Он был ростом, ну, где-то так… с десятиэтажный, с четырнадцатиэтажный дом, если не выше. Я был чуть-чуть выше пальца его ноги.

Это если бы мы были вот здесь, на Земле. Но оказалось вот, что я с ним разговариваю лицом к лицу. Как это? Это там возможно. И он со мной разговаривал практически лицом к лицу, очень уважительно. Любовно, я бы сказал. Уважение там тоже присутствовало. Но там любовь настоящая… И в то же время я понимал… Когда я начал приглядываться к пальцу его ноги, я увидал, конечно, что это и нога не земная, и сандалия, и палец. Удивительное совершенство форм, красоты, и жизнью это все насыщено. Еще, чем больше я мог смотреть даже на палец его ноги, тем больше услаждаться этим удивительным совершенством, которым Господь сделал этого Ангела.

Но там можно, будучи очень маленьким, даже песчинкой, разговаривать практически лицом к лицу, с Богом даже… Вот это особое свойство… Некое выравнивание этих свойств Небесных… Как братья все, как соработников Богу. Он (размер) не довлеет никак. Кроме одного. Когда нужно включить могущество, он начинает влиять, но могущество включается со сверхсправедливостью Божией. По воле Божией. Вот, и мысленно поговорили несколько. Он, как бы, больше спрашивает… э, сам немножко добавлял чего-то. Очень любовно, любезно и благоговейно со мной говорил.

А в одно мгновение он сказал: «прости, дорогой, сейчас». И повернулся, и очень властным движением (показывает) указал куда-то, на что-то. Приказ некий послал. Нет, не мне, там кому-то распоряжение отдал. У него в этот момент шевельнулись складки одежды, и с них слетели молнии. И туда полетели, он пальцем указал. Это было с таким определенным шумом могучим. И я понял, насколько это все потрясающе, что, если надо будет, то мгновение, и… да, настоящие молнии.

Одежды на нем были совершенной красоты. Опять же, слов таких и эпитетов нет. Можно одно только сказать: они имеют прямое отношение к его состоянию мысли. Они каким-то образом выражают это все. Если он собрался идти, то они определенным способом складываются на нем. Если он собрался думать, они тоже определенным способом складываются, эти одежды. Цветов совершенно тоже: насыщенных, красивых, в них можно вглядываться всю жизнь и много жизней. Все это переливается таким особым светом. Если это бархат, то этот бархат Небесного происхождения, если это шелка, то это шелка Небесного происхождения. Если это золото шитое, то ты можешь смотреть на эту вышивку тысячами лет, и удивляться.

Да, они есть (крылья). Они являются — не являются. Они могут быть видимыми или невидимыми. Это как он пожелает. Он может просто стоять. И, в то же время, при нем эти крылья есть. Они невидимы. Они как бы служащие для передвижения. Могут быть прекрасно явлены. Например, один Ангел, когда я уже на Земле был, он просто коснулся краешком, как бы, пера. Я плакал сутки от умиления, потому что такая была чистота Небесная.