Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть

Вот бес, нечистая эта сила, да, которая входит если в человека, нечистый дух, он овладевает полностью всем. То есть головой, разумом, сердцем, печень, почки, все, всем полностью овладевает, вот. Даже языком. Даже язык, который может. Вот слышали. Ну, люди, конечно, не понимают, а говорят, что он какой-то вот ненормальный, вот, кричит что-то там. Это не он кричит совсем. А в этом человеке кричит вот этот дух, который в него входит. Этот дух, он кричит. Мучить человека может по-разному. Может настолько мучить, что памяти не быть, совсем памяти не быть. Вот знает, а не может сказать.

Перекреститься для меня было такое — вот как будто ведро воды поднять да, и перекреститься вместе с ведром воды. Только тяжелее еще. Очень мучительно. Так что он действует полностью. И руки, и ноги одолевает. С ним справляться — только пост и молитва. Без поста и молитвы эта сила, она просто не отходит. И не будет чистого разума в голове…

Самое-то главное, конечно, для православных, это, в первую очередь… даже и не православным людям, которые стремятся к Богу, которые любят и понимают добро, который не хочет зла. Кто бы он ни был там: мусульманин, буддист. Какой бы он не имел веры, но один выход у нас, спасение — только в Боге. И только в Православии человек может спастись. Господь всех-всех призывает, и уж нет, наверное, такого человека на Земле, который не слышал о Боге, и который не знал о Боге. И Господь доводит до каждого, так, чтобы человек понял, какой путь должен идти к Богу, к спасению.

Многие не понимают, по своему греху, многие это отвергают, но спасение только во Христе, так как, во-первых, Христос пострадал за нас, за весь народ пострадал, не как вот за нашу Русь, а за всех, которые живут на Земле. И там уже понял, что Господь — Любовь для всех. Не которые православные, как вот мы, да, православные люди, а именно, которые живут на Земле. Кто бы он ни был, какой бы не имел национальности… Даже какого бы он не совершал зла, Господь Вселюбящий: всех любит и каждого хочет спасти».

Рассказ третий Дьякон, отец Сергий (Сергей Евгеньевич), 68 лет. (Россия, Санкт-Петербург) Это произошло в 1968 году

«Я был тогда студентом второго курса института, и болел. Болел непонятно какой болезнью, но болело у меня и в животе, болела и грудь, и сердце. Все болело, и никто не знал, что это такое. Кто не знал? Не знали врачи из поликлиники, например. У меня был отец, который недавно, к сожалению, ушел в мир иной. Тогда он был профессором Первого медицинского института, и взялся он за мое здоровье, договорился, отвел меня в больницу, Мечниковскую. И там меня приняли. В гастроэнтерологическое отделение.

И в ту же ночь, еще до всяких анализов, до всяких лечений, я, неожиданно для себя самого, умер. И понял это только тогда, когда уже довольно долго: несколько минут, а может даже и полчаса находился в смерти. Когда я сам видал свое тело, когда я пытался разобраться, где же я. Я стою, а вот, лежу.

Началось все с того, что меня положили на койку поздно вечером. По каким-то причинам задерживалось мое оформление, потом задерживалось определение конкретной палаты. Только когда меня привели, было часов девять вечера, получил одеяло, простынь… Оказалось, что палата холодная, и продувается ветром даже при закрытых форточках. Был очень холодный вечер и ночь. Ветреная, промозглая. И выяснилось, что спят-то под двумя-тремя одеялами. А у меня было одно. Я замерз. И, начиная замерзать, я чувствовал себя все хуже и хуже. А позвать кого-то было стыдно. Меня только что положили. Я терпел, пытался как-то согреться, что-то на себя накинул, но странное дело — я не мог согреться.

И в то время, когда я почувствовал, что совсем мне плохо, и что у меня начались фибрилляции сердца, то есть сердце билось не ритмично. Оно перестает биться во время фибрилляции и начинает трепыхаться (показывает).

Так, в нарастающем темпе, довольно быстро это все происходило, Я попытался уже звать сестру, не стесняясь ничего, но оказалось, что поздно. Сил уже нет, я что-то такое прохрипел-прохрипел и Чей-то мощный, добрый, но очень властной голос сказал: «прощайся!»

Он настолько был внятным, мудрым, внушительным, спокойным и убедительным, что я ничего не стал обдумывать, потому что это мгновенно меня убедило, что делать было нечего. Я взял и попрощался. Было понятно, как прощаться. Надо было попрощаться со всеми. Надо было попрощаться с этим миром. Надо было простить всем все. Надо было оставить какие-то надежды на какое-то продолжение, и вступать в нечто, или куда-то, что я не знаю. Полностью оставить все за собой.