Рабыня

Наступила ночь, небо затуманилось, луна исчезла, и Джозефина дошла до развилки дороги. «Поверни направо», – сказал ей парнишка, и Джозефина так и сделала, только один раз остановившись, чтобы оглянуться в серую темноту. В этот миг на дорогу упала капля дождя. Джозефина увидела темное пятно влаги, поднялся прохладный ветерок, остужающий пот на лице и руках. Джозефина поспешила вперед, быстро похлопав рукой по нижней части живота. Младенец больше не вертелся, он, наверное, заснул под ее ритмичный шаг. Ее босые ноги все быстрее двигались по камешкам и пыли.

Наконец Джозефина увидела желтый, как вторая луна, одинокий фонарь, светивший в прохладную предгрозовую ночь перед бурей. Сарай, повозки, как и сказал ей паренек. Джозефина молча пошла по траве, избегая дороги к главному дому, и увидела деревянные ящики, сложенные один на другой по бокам сарая, прямо под карнизом. Гробы. Гробовщик и его дочь.

Джозефина тихо постучала в дверь сарая, и она широко распахнулась. В дверях стояла молодая белая женщина, ее глаза были мягкими и карими, как бок лошади. Мгновение Джозефина стояла снаружи, а женщина внутри. Джозефине казалось, их разделяли миры, и как ей преодолеть это расстояние, этот порог между сараем и ночью? Но женщина молча кивнула, улыбнулась, взяла Джозефину за руку и потянула к себе. В сарае стоял мужчина, его глаза были такими же, как у женщины, рукава рубашки закатаны до локтей, предплечья сильные и загорелые. Он бросил взгляд на Джозефину, глаза задержались на ее животе, и выражение лица изменилось – Джозефина не смогла определить, как именно: с мягкого на жесткое или с уверенного на нерешительное, она не могла сказать, свет был слишком тусклым. Затем женщина взяла Джозефину за руку и уложила ее на соломенный тюфяк, запах животных успокаивал и создавал уют. Должно быть, это то место, о котором говорил парнишка, подумала Джозефина. Должно быть, здесь могут помочь. Джозефина продолжала шептать, но теперь она разговаривала не с пареньком и даже не с ребенком внутри, а с молодой женщиной, и та смотрела на нее своими мягкими глазами и поглаживала ей волосы, кивая, пока Джозефина рассказывала о Белл-Крике и ее путешествии оттуда. Джозефина говорила, пока ее не одолела усталость, и лицо женщины было последним, что она видела перед тем, как ее глаза закрылись.

В ту давнюю ночь Джозефина заснула в сарае гробовщика, как будто скатываясь со скалы, молча и полностью сдаваясь, полагая, что кто-то внизу поймает ее.

Джозефина вытащила початки из горячей воды и положила их на тарелку. От них поднимался желтый пар. В комоде мистера Джефферсона в маленьком ящичке Джозефина хранила лицо этого парнишки в поле и его крик. И еще ощущение собственного округлого живота, призрачное воспоминание о движениях у нее внутри.

Мистер вошел в дом и двинулся через кухню в столовую. От него волнами исходил запах пота и земли. Джозефина последовала за ним и поставила тарелку на стол рядом с уже подготовленными колбасками. Она повернулась, чтобы позвать Миссис Лу. Днем хозяин и хозяйка всегда ели вместе, это было единственное время, когда они сидели лицом к лицу, когда могли перекинуться словом.

– Оставь свою хозяйку в покое, – сказал Мистер. – Расскажи, что сказал доктор?

Джозефина остановилась в дверях и повернулась к нему. Руки Мистера лежали на коленях, и солнечный свет из окон бросал лучи на длинный стол и так освещал его лицо, что каждая черта казалась нарисованной острым карандашом Миссис. Кожа Мистера была бесцветной, если не считать серых и коричневых теней от усталости и физического труда на солнце. Его глаза были скорее бледно-голубыми, чем ярко-синими, как говорила Миссис Лу, когда-то так очарованная ими. У Папы Бо глаза были темно-карие; синие, вероятно, были у матери Мистера. Джозефина никогда не слышала разговоров о матери Мистера или о его умерших сестрах.

– Доктор, он сказал, что Миссис почти наверняка умирает. Он полагает, что у нее здесь опухоль. – Джозефина коснулась затылка. – Он не может сказать, сколько ей осталось, может быть, месяц, может быть, больше или меньше. Он вернется через два дня, и мы пошлем за ним, если ее состояние изменится. Мы должны послать за ним сразу.

Мистер промолчал. Пар поднимался от кукурузы красивыми белыми клубами. От запаха колбасок и их сока на тарелке Мистера у Джозефины громко заурчало в животе в тишине комнаты, где воздух как будто сгустился от размышлений Хозяина.

Джозефина подумала о призраках Лотти, которые танцевали у реки. Интересно, Папа Бо тоже танцевал там? Была ли при нем палка с серебряным наконечником? Та, которой он колотил Мистера? У Джозефины снова заурчало в животе, а может быть, это кровь застучала в ушах. Плечи Мистера согнулись над тарелкой, и Джозефина увидела Папу Бо с его палкой, которую он высоко поднял над головой, чтобы опустить на спину Мистера.