Пылающий символ. Том 1

Получив и спрятав монетку, бородатый старик провел их на верхнюю галерею амфитеатра, откуда как на ладони были видны орхестра[104] и трехъярусная скена[105].

– Стойте здесь! – он быстро спустился к орхестре и простер руку к Елене: – Послушай, какой звук!

То выходит царя венценосная мать
И царица моя! Припадем же к стопам
Государыни все и приветственных слов
Принесем ей согласные дани!

Елена сбежала вниз и продолжила его декламацию:

Все время сны мне снятся по ночам с тех пор,
Как сын мой, войско снарядив, отправился
Завоевать весь Ионийский край[106].

Она закончила, и Констанций зааплодировал ей с верхних рядов.

Покинув театр, они задержались, чтобы с вершины холма рассмотреть весь город.

Елена указала на поросшие молодыми деревьями разрушенные стены домов:

– Здесь много развалин.

– Двадцать лет назад армия готов окружила Филиппополь, – пояснил Констанций. – Жители и когорта, которая здесь стояла, героически защищались. Император с войсками опоздал всего на один день и обнаружил город сожженным.

– А что, если готы опять нападут? – Елена встревоженно посмотрела на мужа: ах, если бы Констанций мог пообещать, что это не повторится! Но он лишь сказал:

– Император Аврелиан решит участь готов не далее чем весной!

Ночью Констанций проснулся от ужаса: ему привиделся бой двухлетней давности под Наиссом, городом, где жили его родители. Преторианская конница догнала и окружила войско восточных готов, грабивших Фракию и Мезию. Страх за родителей сделал его безжалостным. Констанций остервенело рубил врагов, его окровавленная спата[107] опускалась снова и снова. Пленных в том страшном бою не брали.

Рядом чуть слышно сопела Елена.

«Теперь у меня есть жена, и, чтобы защитить ее, я должен стать жестче и непримиримее, – подумал Констанций и вспомнил слова Иосифа: возлюби врага своего. – Но как это совместить?»

Через три дня рядом с Наиссом они угодили в метель. Мулы двигались осторожно, не видя пути. За несколько минут все стало белым: дорога, деревья и низкое небо. Мир исчез у них на глазах, а Наисс, родной город Констанция, как будто отодвинулся на несколько миль.

В синем сумраке они въехали в невидимый пригород, на невидимую улицу, где вдруг показались знакомые ворота с колотушкой. И вот наконец каррука въехала во двор, Констанций и Елена выбрались наружу и ступили на свежий снег. Их тут же окружили домочадцы с фонарями.

Опираясь на палку, из дома вышел отец и крепко обнял Констанция. Он сдал за два года, что они не виделись, но по-прежнему был могуч и широк в плечах.

За ним прибежала мать, и Констанций склонился, чтобы ее поцеловать.

– Кто с тобой, сынок? – спросила она.

– Елена, моя жена.

– Неси ее в дом, как положено! Девочка почти босиком стоит на снегу!

Уже через минуту они вошли из тьмы и холода в теплое помещение, освещенное пламенем очага. Констанций поставил жену на ноги посреди большой комнаты.

Первым Елену обнял его отец.

– Сальве, дочка! Зови меня Евтропий.

Мать Констанция заключила ее в объятья и сразу же закутала в теплую паллу:

– А я – Клавдия. Не простыть бы тебе, малышка!

Пока рабы накрывали на стол, Констанций рассказал родителям о последних событиях собственной жизни:

– Елену я встретил в Дрепане, там же мы заключили брак. Моя жена останется с вами. Я буду служить в Дакии, завтра на рассвете отбываю. По возможности буду наведываться. Теперь рассказывайте, как вы живете.

Клавдия с почтением взглянула на мужа, уступая первенство в разговоре. Евтропий с благодарностью накрыл ее руку своей. Было видно, что они ладили друг с другом.

– Цены на шерсть выросли, – начал он. – Отары отогнали на зимние пастбища, где есть запас сена. По весне будем стричь. А вот ягнят решили не продавать.

– Твоя сестра по весне родила двойню, мальчики, слава богам, здоровы, – добавила мать и показала шарф. – Смотри, отец приготовил тебе подарок. Сам вязал[108], настоящий офицерский шарф под доспехи, хоть и тонкий, но нить прочная, шею натирать не будет.

Констанций снял свой шарф, накинул на шею новый и расправил концы.

– Угодил, отец! Знаешь, что нужно солдату!

На столе между тем появились рыба, окорок, овощи и чаши с подогретым винным напитком, щедро сдобренным медом и специями. В плетенке горкой лежали красные ароматные яблоки.

Елена с удивлением рассматривала непривычное для нее помещение. Потолок низкий: на толстые деревянные балки положены доски. В углу – лестница на верхний этаж. Много места занимал очаг – это и понятно, такие холода!

Lawrence Alma – Tadema The Way to the Temple

После ужина их с Констанцием отвели в баню. Бассейн с теплой водой был очень маленьким, но и это после долгого перехода казалось роскошью.

Молодоженам отвели комнату на втором этаже – в ней было холодно, однако на кровати лежало белое меховое покрывало, а на пол брошена огромная медвежья шкура.