Пылающий берег

Шаса, прекрасно разбиравшийся в поцелуях, разинул рот и пустил слюну ей на подбородок.

Не выпуская Шасу, Анна другой схватила руку Сантэн и потащила ее к шатру и костру.

Высокая, немного сутулая фигура застенчиво вышла им навстречу. Редеющие песочные волосы с сединой были зачесаны назад с высокого лба ученого, а его добрые, слегка близорукие глаза сияли такой же синевой, как глаза Майкла; нос, такой же крупный, как у генерала Шона Кортни, как будто стыдился своих размеров.

— Я отец Майкла, — робко произнес он.

Для Сантэн это было похоже на то, как если бы она увидела поблекшую и смазанную фотографию Майкла. Сантэн на мгновение устыдилась, потому что она изменила своим клятвам и памяти Майкла. А теперь Майкл как будто стоял перед ней… Потом на мгновение перед ней вспыхнула картина: искалеченное тело в горящей кабине самолета… В горе и стыде она бросилась к Гарри и обняла его за шею.

— Папа! — выдохнула она.

При этом слове вся сдержанность Гарри рухнула, он задохнулся и прижал к себе Сантэн:

— Я уже потерял надежду…

Гарри не смог продолжить, и вид его слез снова вывел Анну из равновесия, что оказалось уже слишком для Шасы. Он испустил страдальческий вопль, и вот уже все четверо рыдали у подножия Божьего Перста.

Фургоны словно плыли к ним сквозь струящуюся пыль, покачиваясь и подпрыгивая на неровной почве; пока они ждали их приближения, Анна пробормотала:

— Мы должны вечно благодарить этого человека…

Она сидела на заднем сиденье «фиата» с Шасой на коленях, Сантэн — рядом с ней.

— Ему хорошо заплатят.

Гарри стоял рядом. В руке он держал свернутый в трубку документ, перевязанный красной ленточкой. Он постукивал бумагой по своему протезу.

— Сколько бы ему ни заплатили, все равно будет мало, — заявила Анна, прижимая к себе Шасу.

— Он человек вне закона, бунтарь и изменник, — нахмурился Гарри. — И мне все это очень не по душе…

— Пожалуйста, дай ему все, что мы ему должны, папа, — тихо сказала Сантэн. — И пусть уходит. Я не хочу больше его видеть — никогда.

Маленький полуголый мальчишка-нама, погонявший волов, засвистел, останавливая их, и Лотар де ла Рей медленно спустился с сиденья рядом с возницей, морщась от усилий.

Оказавшись на земле, он мгновение-другое помедлил, придерживаясь одной рукой за стенку фургона. Вторая его рука висела на перевязи на груди. Даже сквозь загар было видно, что его лицо приобрело желтовато-серый оттенок. Под глазами лежали тени, скорбные морщины вокруг рта углубились, щеки и подбородок покрылись густой светлой щетиной.

— Он ранен, — пробормотала Анна. — Что это с ним случилось?

Сантэн рядом с ней молча отвернулась в сторону.

Лотар собрался с силами и пошел навстречу Гарри. На полпути между «фиатом» и фургонами они коротко пожали друг другу руки, причем Лотар неловко протянул здоровую левую руку.

Они заговорили тихо; с того места, где находилась Сантэн, слов было не разобрать. Гарри протянул Лотару свернутый в трубку документ; Лотар зубами развязал ленточку на нем, развернул бумагу на бедре, придерживая рукой, и нагнулся, чтобы прочитать ее.

Через минуту он выпрямился, и лист сам собой снова свернулся в трубку. Лотар кивнул Гарри и что-то сказал. Его лицо ничего не выражало, а Гарри неловко переступил с ноги на ногу и как-то неуверенно приподнял руку, словно предлагая обменяться с Лотаром еще одним рукопожатием, но потом передумал, потому что Лотар не смотрел на него.

Он смотрел на Сантэн; стронувшись с места, Лотар прошел мимо Гарри и медленно направился к девушке. Сантэн тут же выхватила у Анны сына и забилась в дальний угол сиденья, бешено глядя на Лотара и обнимая Шасу так, как будто защищала его. Лотар остановился, поднял здоровую руку в жесте мольбы, но тут же уронил, потому что выражение лица Сантэн не изменилось.

Гарри в недоумении переводил взгляд с одного на другого.

— Мы можем ехать, папа? — чистым резким голосом спросила Сантэн.

— Конечно, милая.

Гарри быстро обошел «фиат» и нагнулся к заводной рукоятке. Когда мотор заработал, он почти бегом вернулся к водительскому месту и взялся за рычаг стартера.

— Ты ничего не хочешь сказать этому человеку? — спросил он.

Когда Сантэн отрицательно качнула головой, он тронул машину с места.

Сантэн оглянулась только раз, когда они проехали уже с милю по песчаной дороге. Лотар де ла Рей все еще стоял у подножия каменного монумента — крошечная фигурка посреди пустыни — и смотрел им вслед.

Зеленые холмы Зулуленда так резко отличались от безжизненности Калахари или чудовищных дюн пустыни Намиб, что Сантэн с трудом могла поверить, что находится на том же самом континенте. Но потом вспомнила, что теперь они на противоположной стороне Африки, в тысяче миль или дальше от Божьего Перста.

Гарри Кортни остановил «фиат» на вершине крутого длинного склона, высоко над Бабуиновым ручьем, и, выключив мотор, помог обеим женщинам выйти.

Забрав у Сантэн Шасу, он подвел их к началу спуска.

— Вон там, — показал он, — Теунис-крааль, где родились мы с Шоном, а потом и Майкл.