Пылающий берег

За ее спиной стояла в ожидании молодая женщина, и Сантэн тут же узнала ее благодаря фотографии, которую генерал держал на своем столе во Франции. Сторма Кортни оказалась даже красивее, чем на снимке, ее кожа походила на лепестки роз, и у нее были материнские, сияющие еврейские глаза, однако чудесные губки дулись, и вместе с детским капризным выражением лица это придавало ей недовольный вид. Она заговорила с Сантэн на французском:

— Comment vas-tu, chérie?[35]

Акцент у нее был ужасающий.

Они посмотрели друг другу в глаза, и в них мгновенно вспыхнула сильная взаимная неприязнь, тут же осознанная обеими.

Рядом со Стормой стоял высокий и стройный молодой человек с серьезным лицом и мягким взглядом. Это был Марк Андерс, личный секретарь генерала, и он понравился Сантэн так же инстинктивно, как не понравилась девушка.

Генерал Шон Кортни подхватил под руки Сантэн и свою жену и повел всех в дом.

Хотя между этими двумя домами лежало всего несколько миль, они точно так же могли находиться в разных мирах. В усадьбе Лайон-Коп желтые деревянные полы сияли от воска, картины на стенах отличались яркими красками — в одной из них Сантэн узнала фантастическую сценку из жизни Таити кисти Поля Гогена, — и везде стояли огромные вазы со свежими цветами.

— Простите, дамы, но мы с Гарри уединимся на несколько минут, а вас пока будет развлекать молодой Марк.

Шон увел брата в свой кабинет, а секретарь налил всем дамам ликера.

— Я был во Франции вместе с генералом, — сообщил он Сантэн, протягивая ей стакан. — И я хорошо знаю вашу деревню, Морт-Ом. Мы там стояли, пока ждали отправки на линию фронта.

— О, как приятно вспомнить о доме! — воскликнула Сантэн и импульсивно коснулась его руки.

И тут же Сторма Кортни, с изысканно томным видом сидевшая на шелковой софе в другом конце гостиной, метнула в Сантэн взгляд, полный такой неприкрытой злобы, что Сантэн мысленно изумилась. «Alors, chérie! Вот оно как!»

Она снова повернулась к Марку Андерсу, посмотрела ему в глаза и заговорила, чуть подчеркнув свой гортанный французский акцент.

— Возможно, вы помните наш особняк, за церковью, к северу от деревни? — спросила она, заставляя вопрос прозвучать как некое приглашение к чему-то запретному.

Но Руфь Кортни уже ощутила близость опасности и поспешила мягко вмешаться.

— Сантэн, прошу, идите сюда, посидите со мной, — велела она. — Я хочу узнать все о ваших невероятных приключениях.

И Сантэн в пятнадцатый раз после своего спасения повторила свою тщательно отредактированную версию гибели корабля и своих блужданий по пустыне.

— Невероятно! — в один из моментов вмешался Марк Андерс. — Я часто восхищался рисунками бушменов в Драконовых горах, некоторые из них по-настоящему прекрасны, но я и не догадывался, что дикие бушмены до сих пор существуют. На них охотились в тех горах шестьдесят лет назад — они во всех отношениях опасные и вероломные мелкие негодники, — и я был уверен, что их всех истребили.

Сторма Кортни на шелковой кушетке театрально вздрогнула:

— Я просто представить не могу, как вы смогли такое выдержать, как вы могли позволить этим маленьким желтым уродцам прикасаться к вам, chérie. Я бы от такого просто умерла!

— Bien sûr, chérie[36], вам явно не приходилось радоваться тому, что вам удалось съесть живую ящерицу или саранчу? — нежным тоном поинтересовалась Сантэн.

Сторма побледнела.

Шон Кортни шумно ворвался в гостиную и прервал их:

— Ладно, приятно видеть, что мы теперь одна семья, Сантэн. Уверен, вы со Стормой станете подружками, да?

— Без сомнения, отец, — пробормотала Сторма.

Сантэн засмеялась:

— Она такая милая, ваша Сторма, что я уже ее полюбила.

Сантэн весьма точно выбрала прилагательное — «милая», и на безупречных щеках Стормы тут же вспыхнули яростные розы.

— Хорошо! Хорошо! Обед готов, любовь моя?

Руфь встала, взяла Шона под руку, и они повели всех в патио, где под ветвями джакаранды уже ждал накрытый стол. Сам воздух казался окрашенным в зелень и пурпур солнечными лучами, которые просачивались между цветами дерева, и люди словно очутились в подводном гроте.

Слуги-зулусы, стоявшие вокруг в ожидании, по кивку Шона унесли Шасу в кухню, торжественно, как принца. Ему явно нравились их улыбчивые черные лица, а мальчик просто восхищал их.

— Они избалуют его, если вы позволите, — предупредила Руфь Сантэн. — Зулусы лишь одно на свете любят больше, чем свой скот, — это маленьких мальчиков. Что ж, вы сядете рядом с генералом, дорогая?

Во время обеда Шон превратил Сантэн в центр внимания, а Сторма пыталась выглядеть равнодушной и скучающей на другом конце стола.

— А теперь, дорогая, я хочу услышать обо всем.

— О боже, отец, мы уже и так сыты этим по горло! — закатила глаза Сторма.

— Следи за языком, девочка, — предостерег ее Шон, а потом обратился к Сантэн: — Начни с того дня, когда мы в последний раз встретились, и ничего не пропускай, слышишь? Ничего!

Гарри в течение всего обеда сидел молча, с отстраненным видом, в противоположность кипящей радости последних недель, а после кофе быстро встал, когда Шон сказал: