Путь меча

Пейзаж Кха-Белета впечатлил: руины в лунном свете и поляна с бессознательной тушкой дроу, окруженная стражами бездны; противником никудышный фамильяр избрал аж целого Жнеца бездны. Рыкнув на окружающих сферу отрицания стражей, отчего те с тоскливым воем порскнули в разные стороны, демон громко заухал, а человечек умеет выбирать врагов.

Уклонившись от сгустка тьмы, Кха-Белет выставил щиты, в которые сразу же влепилось еще несколько заклятий. «Эта истлевшая скотина посмела напасть на меня!» – С громким рыком, демон перешел на второй план реальности, в этом слое победить Жнеца было бы очень сложно.

Жнец уже почувствовал неладное и попытался скрыться, но в астрале расстояния совсем не те, что в реальности. Влепив в хорошо подставившегося Жнеца огненный шар с примесью энергии хаоса в плетении, в реале это его задержит, демон, утробно рыча, принялся рвать сгусток сущности духа бездны. Жнец на удивление оказывал слабое сопротивление, с истощенной как после магического удара и долгого голодания оболочкой – обычно они более опасны. Недолгое время – и от структуры духа бездны остаются лишь обрывки.

Проводив презрительным взглядом трусливо улепетывающих стражей, Кха-Белет решил, что уже достаточно развлекся. Тело неудачливого фамильяра почти не подавало признаков жизни, энергетическая структура его была серьезно повреждена. Демон напоследок осмотрелся: на втором плане реальности еще опадали, медленно растворяясь, хлопья оболочки Жнеца; искра фамильяра же едва тлела, сам сдохнет. Пора уходить, пока печать окончательно не разрушилась.

Удовлетворенно хмыкнув, с утробным рыком, снова напугавшим до обморока завозившегося было дроу, демон исчез, оставив вместо себя красноватое искрящееся облако, которое постепенно теряло насыщенность, рассеиваясь в воздухе.

Глава 25. Продолжение знакомства

В водовороте смертельно холодной тьмы, посреди бесконечной бездны из мрака и мертвого безмолвия, еле заметно тлел маленький огонек жизни. Словно пламя свечи на ветру, он трепетал в борьбе за жизнь: то, взвиваясь в неведомом пульсе, то искрил, тускнея и теряя плотность. Вокруг неровного света водоворотом вились мелкие комки мерзкого белесого вида, они, словно вечно голодный гнус, раз за разом кидались на свет, пытаясь оторвать кусочек плоти от пульсирующего ядра.

Кроме алчно набрасывающихся мошек, причудливый огонек был окружен кольцами туманных обрывков сущности дархога, сквозь которые свет пламени был еле виден, эта плоть почему-то не интересовала падальщиков.

Одно из облаков, проплывавших вблизи, случайно накрыло неровный огонек, и тут бы ему погаснуть, но вопреки воле тьмы и благодаря проснувшемуся инстинкту огонь только вспыхнул сильнее, поглотив в пламени сгусток тьмы. Теперь искра, а это оказалась именно она, прибавила в росте, а затем, словно мгновение поколебавшись, прихватила еще один кусок, проплывавший поблизости.

Через какое-то время огонек свернулся в подобие шара и начал вращаться: сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока его активное вращение не притянуло остальные куски хлопьев тьмы. Наматывая на себя эти остатки, шар становился все больше и больше, пока, наконец, не поглотил все, что было вокруг него.

Мошкару, неосторожно приближающуюся на опасное расстояние, растворяло теперь без следа. Убоявшись, падальщики разлетелись кто куда, решив поискать более легкую добычу.

А искра все светила всполохами неровного пламени и кружилась в своем непонятном танце, раня своими лучами плотное тело тьмы. Тьма напряглась, брезгливо отталкивая от себя свет, и, натужившись на краткий миг, вышвырнула из себя инородную сущность.

* * *

Посреди леса, на берегу ледяного ручья, заросшего густым мхом, спит человек в рваной одежде из драгоценного шелка эльфов. Если бы не редко вздымающаяся грудь и звук порывистого дыхания, то его вполне можно было принять за мертвеца. Пергаментно-бледное лицо с глубокими тенями под глазами, синие губы и заострившиеся черты лица, всё это могло бы напугать иного слабого духом. Мухи к этой категории не относились. Эти создания видели такое, что могло бы если не напугать, то, по крайней мере, отпугнуть и храбрейшего из храбрых. Вот и сейчас одна особа из этого бесстрашного ряда уже полчаса неспешно прогуливалась по лбу спящего человека, степенно разминая лапки.

Тело под лапками качнулось, муха терпеливо перескочила на нос, готовясь переждать нежданный катаклизм, но тут же была снесена потоком воздуха и звука. Отлетев на значительное расстояние и беспорядочно кувыркаясь, насекомое наконец сумело стабилизировать свой полет и, обиженно жужжа, направилось по своим делам.

Человек, выгнувшись, снова исторгнул отчаянный крик, от которого с окрестных деревьев взмыли птицы и в округе попряталась мелкая живность. Хрипло вдохнув воздух и открыв мутные глаза, Мальцев обвел местность ничего не понимающим взглядом: в двух метрах от него костёр, справа и чуть ниже течет шумный быстрый ручей, от которого изредка долетают холодные брызги, и пахнет свежестью; под спиной охапка из веток хвойного дерева.