Путь Долгоруковых

Зато в Березове событие: причалило к пристани судно невиданное, и все сбежались смотреть. Двухмачтовая дубель-шлюпка именем «Тобол», длиной в тридцать аршин, в двадцать четыре весла, по бортам – шесть двухфунтовых фальконетов. Команда ее все лето провела в плавании, составляя описание берегов Оби, а теперь пришла на зимовку. Свежие люди, свежие вести; командир – молодой лейтенант Дмитрий Овцын – желанный гость в каждом доме.

С Иваном Долгоруковым они были одних лет и вскоре сделались неразлейвода, часто друг к другу захаживали. Рассказывать Овцын мастер, заслушаешься, да и много уже к своим двадцати шести годам успел повидать: учеником Морской академии, семнадцати лет от роду, ходил штурманом на корабле в Испанию и Португалию, потом служил в Кронштадте адъютантом у адмирала Томаса Гордона, а ныне получил под свою команду отряд из второй Камчатской экспедиции капитан-командора Витуса Беринга: первым делом разведать путь от устья Оби до устья Енисея, а впереди – Америка и таинственная Япония! Алексей ловит каждое его слово и завидует: ему уже девятнадцать, тоже мог бы моря бороздить, новые земли открывать, а что он в своей жизни видел? Четыре года за забором сидит! Николай разговорам предпочитает дело: закрылся в своей каморке, изучает, разложив на сундуке, «карту России и Великой Татарии», составленную «швецким арестантом обер-офицером Иваном Филипповым Таббертом» и изданную уже в Стокгольме. Шведским пленным, сражавшимся против России с оружием в руках, разрешали в экспедиции ездить, а ему нельзя в службу вступить! Александр сидит с мрачным видом: ему не по душе, что Наталья заглядывает гостю в глаза, засыпает вопросами. А Наталья, конечно же, все о своем толкует:

– Женаты вы, Дмитрий Леонтьевич?

– Женат, – улыбается он. – Жена, Ульяна Даниловна, у моих родителей в Чегловке живет, в Костромской губернии. Самому мне редко удается заехать в родимую глушь, служба не пускает. Все по морям да рекам, а там перед домом пруд копаный, неподалеку две речки – Поклевка и Черничка, до Волги – и то нескоро доберешься.

– Что же, и дети есть?

– Сынок, два годочка только сравнялось. Да я и видел его лишь раз, когда он только-только на свет народился. Пока домой ворочусь, уж и женить его будет пора.

– И как назвали сыночка?

– Михаилом.

– Ой! – всплеснула руками Наташа. – Нашему Мишеньке тезка! Только наш одним годом постарше будет.

Екатерине досадны эти разговоры, точно гость их – не офицер, бывавший в европейских столицах, а какой-нибудь захудалый помещик, завернувший к соседу на огонек. Она просит Овцына рассказать еще что-нибудь про Лиссабон и слушает, полуприкрыв глаза пушистыми ресницами, но при этом исподволь его разглядывает. Дмитрий – ровесник Юрия, и эта мысль приходит ей на ум помимо воли. Он из древнего рода, среди его предков были Рюриковичи, но небогат, в офицеры вышел из рядовых. Лицо широкое, заостренное книзу, мягкие волосы разделены на прямой пробор, глаза большие под изящными дугами бровей, крупный нос, а под ним – небольшой, точно девичий рот. Смотрит прямо и смело и так же говорит, воодушевляясь от своих слов. Для такого честь, любовь – не пустые звуки…

По крыльцу затопотали сапоги, в сенях что-то загремело, и на пороге появились еще гости – тобольский подьячий Осип Тишин, гарнизонный офицер Муравьев и уже нетвердо переставлявший ноги дьякон Федор Кокулин. Тишин принес с собой зеленый осьмериковый штоф отъемного вина и торжествующе водрузил его на стол. Иван достал из поставца такой же. Наталья, поздоровавшись с гостями, увела Мишутку в горницу золовок; Екатерина тоже поднялась и ушла за ней, успев перехватить взгляд, устремленный ей вслед Овцыным; Алексей бочком выскользнул за дверь: уж лучше с Николаем карты рассматривать.

Шумная компания расселась за столом, вино полилось в чарки, и дьякон густым басом провозгласил: «Со страхом Божиим и верою приступи-ите», чем вызвал смех и одобрительные возгласы. Выпили по одной, затем по второй, чтоб не хромать. Говорили сначала все разом, обо всем и ни о чем, но потом разговором вновь завладел Овцын, с увлечением рассказывая о задачах предстоящей великой экспедиции, которая должна нанести на карты все северо-восточное побережье Сибири, добраться до Америки и проложить морской путь в Японию.

– Петр Великий начал, Анна завершит! – сказал он и стоя осушил свою чарку.

– Здоровье императрицы! – подхватили Муравьев и Тишин.

Иван помрачнел. Он остался сидеть, когда все встали, и даже чарку от себя отодвинул.

– Ты чего не пьешь? – спросил его Тишин.

– Я за эту б… пить не буду, – прорычал Иван и жахнул кулаком по столу. – Ныне наша фамилия и род наш совсем пропали, а все разорила ваша теперешняя императрица!

За столом наступила тишина; в девичьей светлице Наташа помертвела, Елена ахнула, Аннушка зажала себе рот рукой; в соседней горнице Николай и Алексей подняли головы от карты.