Путь Абая. Том 1

— Ойбай, буран как раз идет с Чингиза! Разве заморенный скот гонят против ветра? Да Чингиз и далеко! А вот Мусакул и Жидебай близко, в путь к ним по ветру. Если бы владельцы разрешили, так на выгонах Мусакула и Жидебая корму хватило бы на несколько отар! Я бы разгребал снег и пас овец… Там скот не может погибнуть — место тихое, для овец спасенье… Последняя надежда — может быть, разрешат мне пригнать туда скот? Абай понял всю безвыходность его положения.

— Правильно! Ну и пасите там! — сразу решил он.

— Так-то так, свет мой, — вздохнул Даркембай, — но как же быть: едва добрались до Мусакула, навстречу выехал Такежан, погнал нас обратно. С ним и кровопийца Жумагул. Грозили плетьми, велели убираться… Вот я и пришел к тебе. Уж если суждено мне потерять последнее — пусть, думаю, хоть он узнает, что его беспомощные родичи обречены на гибель!

Абай, даже не дослушав Даркембая, коротко сказал Ерболу.

— Одевайся потеплее, Ербол, и садись на коня! А вы возвращайтесь к стаду! Дильда, вели дать им с собой еды!

Дильда тотчас же вышла из комнаты.

Абай передал через Ербола салем Такежану: пусть не трогает их, пусть предоставит выгон их маленькому стаду и укротит Жумагула. Ербол быстро оделся и отправился вместе с Даркембаем.

Такежан зимовал в Мусакуле. Он женился раньше Абая и в том же году отделился. Он оказался ретивым хозяином и ревниво оберегал землю. Чабаны рассказывали, что, когда никто не видел, он отгонял с пастбищ даже скот своих матерей. В этом году Абай все чаще слышал о недостойных поступках своего старшего брата и возмущался ими.

Ербол вернулся глухой ночью в самую стужу и буран. Он вошел злой, весь в снегу; его короткая густая борода заиндевела, широкий нос покраснел от мороза. Острый взгляд темных глаз не скрывал обиды и негодования. Не снимая малахая, он опустился на колено и начал стряхивать снег с бороды.

— Скорей сам черт поможет кому-нибудь, чем Такежан! — начал он. — Он кричит, что ногой ступить не даст чужому стаду ни в Мусакул, ни в Жидебай… И послал Жумагула: бей, мол, Даркембая и гони прочь! Тот, конечно, и рад: прискакал, проклятый, и отгоняет овец…

— Как же Даркембай? Что он будет делать?

— А куда ему деваться в такую ночь, да еще в буран?

— Чем умирать бродягой, лучше уж умереть под плетью Жумагула! — заговорили Жиренше и Базаралы, не сдерживая возмущения.

— Второй такой собаки, как Жумагул, пожалуй, больше нигде не найдешь! — продолжал Ербол. — Бог так и создал его посыльным волостного, чтобы он мучил народ. «Пойми, подожди хоть до утра», — сказал я, а он в ответ только обругал меня…

Ербол не стал рассказывать всего, что произошло. На самом деле Такежан резко обругал и Абая, а Жумагул даже кинулся на самого Ербола, собираясь бить его. Но Даркембай вскипел тоже: он загородил Жумагулу путь и закричал: «Руки прочь, ты! Или один из нас кровью поплатится!»— и посыльный отъехал в сторону.

Рассказать об этом Абаю — значило поссорить братьев. Ербол не выносил вражды между родными и предпочитал в таких случаях терпеть. Он твердо решил, что никогда не допустит Абая до крайности. Случалось, что Абай узнавал о чем-нибудь много спустя и принимался упрекать Ербола, почему тот не сказал ему раньше, но и после этого Ербол по-прежнему обо всем молчал, оберегая друга от неприятных переживаний.

Но на этот раз чувства, переполнявшие Ербола, не могли укрыться от Абая. Зная нрав своего друга, он не стал допытываться, ему и так было ясно, что за этим скупым рассказом скрывается еще много гнусностей Такежана и Жумагула. Он вскипел. Его бледное лицо угрожающе потемнело. Несколько секунд он, не мигая, пристально смотрел на Ербола, что-то сосредоточенно обдумывая, потом внезапно вскочил с места.

Остальные жигиты продолжали сидеть, несколько растерявшись, — они не могли понять, что он собирается делать.

Абай, задыхаясь, заговорил сквозь зубы:

— Вставай, Ербол! Поедем со мной! — и начал торопливо одеваться. Он набросил на себя легкую шубу, крепко подтянул пояс, взял плеть и, резким движением распахнув дверь, быстро вышел из комнаты.

Ербол последовал за ним.

Два серых коня, прижавшись к стене и отворачиваясь от порывов ветра, стояли около дома наготове, под седлами. Абай отвязал первого, легко вскочил на него и, с места взяв вскачь, утонул в воющем, взметавшем сизые волны буране. Ербол поскакал за ним.

Жумагул успел собрать всех овец Даркембая к его спутников и, хлеща их плетью, гнал с пастбища. Но промерзшие, голодные овцы только сбивались в кучу. Жумагул, обозленный, последними словами ругал и овец и самого хозяина стада, Даркембая; его друзей, которые плелись в сугробах, он как будто вовсе не замечал.