Путь.

От этого неизвестного отвара неприятно и резко попахивало, но было ясно, что выпить его придется. Наш герой ухватился за кружку и влил ее содержимое в себя. Вкус был ничуть не лучше запаха. Поежившись и вернув сосуд, Арсений сел, в его глазах помутилось. Реальность вновь стала зыбкой, вокруг подул вполне осязаемый ветер, который нес за собой, кусочки тумана и какой-то неведомой реальности. Эти кусочки, тем не менее, выполняли свои функции: они подбирались по цветам, подходящим к окружающей обстановке, и становились точно на место. Только теперь Арсений заметил, что некоторых частичек его комнаты попросту не хватало. К примеру, пространство около шкафа было неразличимо-серого цвета, а на зеркале, вмонтированном в его дверцу, также недоставало частей, дыры уродливо зияли посередине, не позволяя миру отражаться в нём.

Когда кусочек обретал место в этой круговерти, это приносило некоторое облегчение. В итоге влияло на головную боль, которая понемногу отступала, и чем больше частей мозаики собиралось воедино, тем становилось легче. Вскоре последний нашел свое место, и рябь с непрекращающимся невидимым ветром резко отступила, оставив пространство мерному постукиванию в висках и легкости во всём теле.

— Что за ерунда? — воскликнул Арсений. Такого действия снадобья он не ожидал.

— Мир нужно собрать, — сказал китаец, — нельзя безнаказанно создавать новые измерения и никак не задеть реальность. Путь — это, конечно, не мир, созданный лично тобой, но он также меняет всё вокруг, и в умах людей, и осязаемую сущность. Возможно, когда ты вернешься в следующий раз, будет не хватать не только частички зеркала, а самого шкафа. А если будешь совсем неосторожен, то может вычеркнуть и тебя самого.

Арсений слушал его, открыв рот, и всё пытался осознать, о чём толкует Учитель, но понимание пока маячило где-то рядом.

— Ну что, мысль поинтересней тинейджерской? — ехидно спросил тот и погрозил пальцем. — Теперь слушай внимательно. При прохождении Пути есть один неприятный момент. Так как сам Путь есть не что иное, как переплетения мира снов и реальности, то, будучи участником всего этого, ты можешь очень просто запутаться. Та невидимая грань между сном и бодрствованием, что раньше была так ощутима и понятна, теперь станет зыбкой — и придется разбираться, где ты сейчас, по ту или эту сторону. Сны необходимы, так как только сны дают ответы, поэтому придется мириться и учиться отличать явь от сновидения. Это одна из ступеней познания Пути.

Осознание медленно накатывалось, завладевая вниманием Арсения. Было совершенно ясно, что это именно то варево помогло нашему герою вновь вернуться в исходное состояние, и что только Учитель мог помочь вникнуть в происходящее. Теперь стоило напряженно следить за словами, чтобы ненароком его не обидеть. Старец тем временем продолжал:

— Здесь начинается следующий этап Пути, и ты уже не будешь так беспомощен, как раньше. Медленно, хоть вначале ты и не будешь этого понимать, ощущение подмены придет к тебе, и в конце концов ты вспомнишь, кто ты есть на самом деле. Только, скорее всего, пока не будешь понимать, зачем ты находишься в том мире. Дальше задачи будут сложнее и запутаннее, мир станет реальней, но тебе будут помогать. Там будет два помощника: первый, самый могущественный — это реальность, она будет пробиваться сквозь завесу времени, чтобы вернуть тебя обратно, а второй помощник, не такой явный, появится и исчезнет, но именно благодаря ему ты поймешь, где находишься.

Арсений по-прежнему пребывал в прострации, он до сих пор был и в мире завода, и в том реалистичномном сновидении, да и действие загадочного зелья еще не закончилось. Будто бы предвидя состояние своего подопечного, старец сказал:

— Сейчас не время для вопросов, сейчас твое время, и ты волен им распорядиться, как пожелаешь. Лично я бы на твоем месте поспал, но решать только тебе. Ты лежи, а я тут приберусь немного, ну и кавардак! И наверняка никто не кормил твоего питомца, ведь так? Ну конечно, позаботиться о животном — это не наше, пусть другие об этом думают!

— Извини… — уже закрывая глаза, промолвил Арсений, и глубокий темный сон накатился на него непреодолимой лавиной.

Спал Арсений долго, наверное, дня два. С этим Путешествием он вовсе потерял счет времени. Вроде бы, когда он провалился во второй мир, был понедельник, а сейчас на заботливо передвинутом кем-то календаре царил четверг. Хотя кто знает, когда этот календарь был передвинут. Может, неделю назад? Или месяц?

С другой стороны, чувствовал он себя неплохо: голова не болела, да и ноги не были затекшими, как это часто бывает после долгого сна. Арсений попросту смотрел вверх, на облупленный, слегка желтоватый потолок, пока полностью не убедился, что это именно его потолок, его стены, его квартира, его реальность. Потом был беглый осмотр — здесь действительно стало чище, но не так идеально, как в его недавнем сне. К примеру, в самом дальнем углу до сих пор валялся невесть когда брошенный туда носок, который, по всей видимости, китаец трогать побрезговал.