Пустота внутри

Внутри шара что-то щёлкнуло, оболочка раскрылась четырьмя лепестками с мелодичным звоном и выпустила ввысь крохотную белую искорку.

— Помня твой нрав, я запас немного солнечного света и тепла. Наслаждайся.

Искра вспыхнула и расширилась в сотни тысяч раз, став маленьким солнцем. Димитр закричал, укрывая лицо широким рукавом мантии, и чёрный столб, державший его, укоротился вдвое. Тем временем стала видна расширявшаяся чернота, что поглощала гору и из которой прорастали щупальца, обросшие алыми глазами, хоботы с пастями.

— Циклон!

Птица, сложив крылья, набрала огромную скорость и врезалась в тело хозяина. Она распалась потоками энергии и вновь собралась воедино, превратившись в безумной красоты доспех с длинным серебристым плащом. Правый наплечник доспеха украшала золотая ястребиная голова, левый — два чёрных крыла. Футляр, что Гед Геднгейд носил на поясе, раскрылся, выпустив наружу массивный гримуар в серебряном переплёте. Из глубин его страниц наружу вырвалось двенадцать безукоризненных зеркал, что образовали круг за спиной архимага. Бесчисленные волшебные знаки зашевелившись, покидая страницы и обратились эфесом, за который архимаг вытащил из гримуара как из ножен сверкнувший меч.

— Вижу, — проговорил Димитр, чей голос ослаб при свете, — ты всё же закончил его. Подумать только, действительно отковал меч из драконьей ртути.

— Я зову его Восторгом, — в честь того чувства, что я испытал, закончив работу.

— Драконья ртуть — опасный материал. Она неверна, свирепа, беспощадна. Стоит тебе показать слабость, как она предаст тебя.

— Зато если меня повергнут, он не пойдёт служить победителю. Одинаково ненавидящий всех материал, честный и злой.

Димитр разразился кудахчущим хохотом, и взмахнул руками, вытягивая из черноты под собой тысячи щупалец и хоботов. Гед взмахнул мечом и устремился ему навстречу с двенадцатью зеркалами, что непрестанно исторгали рассекающие потоки света и молнии.

Волшебники сшиблись.

///

Владимир.

Горы вздрогнули, потоки ветра ударными волнами прокатились по небесам и оглушительно завыли в пропастях. Ослепительный свет зажегся там, в вышине, превратив ночь в день, и нечто жуткое потянулось к нему, а встреча их встряхнула мироздание. Гномы и хиллфолки прижались к земле испуганно, а чёрт весь пошёл рябью. Артём схватился за голову и медленно осел, скрипя зубами.

— Ты чего?

— Колоссальные… силы… встретились… отдача! Сатанаил, мой создатель, как же раскалывается башка! А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

///

Гед Геднгейд.

Заклинания вспыхивали вокруг Геда сотнями, полосуя и разрывая тёмные ростки; пылал огонь, сверкали молнии, нарождались всё новые лучи света; потоки Астрала ускорялись и раскалялись, в то время как реальность страдала от избыточного выброса гурханы. В сердце этого урагана магии, без устали маневрируя и телепортируясь, укутанный в кокон защитных заклинаний, сражался архимаг. Неистовым напором чар он кромсал щупальца и сгустки черноты с пастями и глазами. Ослепительный лучи, срывавшиеся с ртутного клинка, раз за разом секли тело старика, но раз за разом оно восставало как прежде, бессмертное и невредимое.

— Бессмысленность твоих деяний сравнима лишь с твоим упорством, друг мой! Смирись! За моими плечами бесконечность!

Гед нырнул в колодец черноты, в самую середину и тысячи ревущих побегов сомкнулись, обхватив добычу со всех сторон, когда одно из зеркал взорвалось, высвободив колоссальный световой заряд, развеявший всё словно дым. Освобождённый, архимаг взмыл обратно ввысь, стремительным серебристым росчерком, а восстававший из небытия Димитр вновь расхохотался.

— У тебя их осталось одиннадцать, а за моими плечами БЕСКОНЕЧНОСТЬ!!!

Из расползавшейся во все стороны темноты с новой силой полезли ростки ужаса.

///

Владимир.

Ноги чёрта подкашивались, но он пытался стоять, прислонившись к стене ущелья. Горы продолжали трястись, а по воздуху проносились отголоски столкновения двух колоссальных магических сущностей. Прочие члены отряда переносили это намного легче: гномы и хиллфолки не чувствовали вообще ничего, кроме физических проявлений катаклизма, Н’фирия, позабыв обо всём, заламывала руки, Потрошила застыл, глядя на творившееся вдали.

Владимир, державшийся Артёма, не мог точно сказать, как себя чувствовал. Что-то было не так, будто по телу бежал неощутимый ток, побуждавший мышцы сокращаться невпопад, щекотавший мозг, внутренности. Под воздействием этого явления землянин стал видеть галлюцинации. Обращая взгляд на чёрта, он наблюдал зыбкую черноту со слабыми огненными всполохами, пустую и, по ощущениям, бессмысленную. Возлюбленная Геда Геднгейда предстала фигурой из раскалённого металла, объятой языками пламени; но по-настоящему жуткое обличие получил Потрошила.