Пустое море

− Решимости тебе надо сначала набраться, а потом уже дело делать. А ты сразу от первого к последнему прыгаешь, а про серединку забываешь.

− Слушай, Танька, − зашептала Марина. − Мы обсуждаем убийство, а не новую стрижку. Как, по-твоему, я должна реагировать на все это? Обыденно? Буднично? Ты за кого меня принимаешь? Это убийство! У-б-и-й-с-т-в-о! Не надо все поднимать на смех и подстрекать меня, как трусиху.

− Тебя послушать, − тоже перешла на шепот Танька. − Так это ты одна такая чистая и благородная, до сих пор отрицаешь очевидный факт своего решения, все сомневаешься и ищешь себе оправдания. Может ты намекаешь, что это я такая жестокая и бесчеловечная, раз уже сделала это и подталкиваю тебя сделать тоже самое?

− Причем тут ты? Для тебя, что медик, что мой муж посторонние люди. У тебя нет личного мотива, поэтому ты не руководствуешься чувствами. А я с Антоном прожила много лет…

− Значит, убить постороннего легче, чем близкого человека?

− Опять ты передергиваешь, − устало возмутилась Марина. − Пойми ты наконец, у меня с Антоном совсем непростые отношения. Я ему благодарна, что он помог мне когда-то, что он был и щедрый, и добрый, но при этих же положительных качествах, я его сильно ненавижу. Ненавижу, что он забрал мою жизнь, не дав опомниться, не отпускает меня до сих пор, хотя догадывается о моих чувствах. Не желает мириться с этим и упрямо отрицает все очевидное, делая нас обоих несчастными.

− Он забрал твою жизнь? Ты говоришь ужасные вещи. Это все равно, что сказать, он убил тебя.

− Он убил во мне чувство любви, радости, надежды и счастья. Это равносильно смерти.

− Много ты понимаешь в смерти. Тебя бы послушали инвалиды и смертельно больные люди, которые согласны жить в любом качестве, лишь бы жить, да только не им это решать. Что ты понимаешь в смерти?

− Многое. У меня мама умерла, когда мне было семнадцать. Я потеряла самого близкого человека.

− Тогда ты должна понимать, что будет значить смерть Антона для его родителей.

− Это жестоко, − отшатнулась Марина от Таньки. − Иногда я тебя не понимаю. То ты подталкиваешь меня, то призываешь к моей совести. Я просто хочу быть счастливой. Я так долго этого хотела. Я мечтала об этом каждую ночь, когда лежала без сна и смотрела в потолок. Я как маленькая девочка, мысленно рисовала себе совсем другую жизнь, с другим человеком. У которого, нет такой педантичности и напыщенности, который может быть одновременно и неряхой, и самым внимательным человеком. Который настоящий, веселый, эмоциональный, понимаешь, как я сама.

− Ты сейчас имела в виду кого-то конкретного? − Танька хитро сощурила глаза.

− Нет, − обманула Марина, ругая себя за излишнюю эмоциональность. − Но это все, как ты заметила, полная противоположность Антону.

− Это не столь ужасные черты характера, которые ты перечислила у Антона. Мне всегда в мужчин нравилось собранность и холодный расчет. Хотя, в связи с тем, что он начал искать помощи у сигарет и выпивки, холодный расчет начал отказывать ему.

− Он хочет быть счастливым. Счастливым, как все, но по-своему.

− Ты ему подаришь счастье, напоследок.

− О чем ты?

− Марина, он умрет счастливым, потому что ты будешь рядом.

− Издеваешься?

− Нет. Он уснет и никогда не узнает, как он умер. Он заснет, со счастливой мыслью о тебе и больше никогда не проснется. Разве не о такой смерти мы все мечтаем?

− Нет. Никто не мечтает быть убитым человеком, которому больше всего доверяешь. Лучше молчи. Если ты еще что-нибудь скажешь в этом духе, я ручаюсь, что брошу все это и никогда уже не смогу опять решиться на это.

− Хорошо, − кивнула Танька, делая глоток кофе. − Как скажешь. Две штуки, ты помнишь?

− Ты про капсулы? Да, помню.

Танька закурила новую сигарету и спросила.

− Страшно?

− Мне? Не знаю. А тебе?

Танька неопределенно пожала плечами, нахмурилась и замолчала. Марина допила свой кофе и угрюмо посмотрела в окно. Небо, серое с черными разводами, было как ее настроение, пасмурным и тоскливым. Что-то снова давило в груди, отчего трудно было дышать, будто внутри у нее был большой ком, состоящий из переживаний, неуверенности и домыслов, которые грызли ее сознание Она не знала, что сейчас делает Славка и это страшило ее, но еще больше ее пугал один вопрос, думает ли он о ней и думал ли он о ней, вообще?

− У меня есть пару капель, будешь? − вывела ее Танька из раздумий.

− Выпивка что ли? Ты что? Мне сегодня трезвость ума не помешала бы.

− Много тебе никто не нальет, а кинуть капсулы в воду и подать ему, ты и пьяная смогла бы.

− Тебе легко говорить. Да у меня на лице, боюсь, все написано будет.

− Значит, пару капель тебе не помешают.

Она достала из сумки маленькую бутылочку коньяка и Марина сморщилась. На память опять пришло утреннее похмельное состояние.

− Что такое? − Танька весело хихикнула, думала я достану бутылку шампанского? Да оно через пять минут выветрится, останется лишь туман в голове, который тебе ни к чему. А после коньяка, ты согреешься и почувствуешь прилив физических и эмоциональных сил, которые спадут незаметно для тебя.